«Нет, стратегия не изменяется. По крайней мере, из-за новой техники. Это не так. – Гитлер оживился. – Что изменилось со времен битвы при Каннах? Что изменилось в законах стратегии в средние века благодаря изобретению пороха? Я сомневаюсь, что технические новшества имеют значение. Не бывало еще технических нововведений, способных надолго изменить законы ведения войны. За каждым изобретением по пятам идет следующее, которое сводит к нулю воздействие предыдущего. Конечно, военная техника развивается, и она еще создаст много новинок, пока не достигнет абсолютного верхнего предела разрушительности. Но все это может обеспечить только временное превосходство».

Адольф Гитлер – солдат Западного фронта, ноябрь 1914 года

Адольф Гитлер уклонился от службы в австрийской армии, поскольку она была «негерманской». Но когда в августе 1914-го в войну вступила Германская империя, Гитлер записался добровольцем в Мюнхене. Война была для него великим, решающим событием, но он едва ли мог поделиться своими чувствами с однополчанами. Они высмеивали его за недружелюбность, нелюдимый характер, за то, что он не принимал участия в обычных развлечениях и проводил целые часы в одиноких мечтаниях

Подошел Гесс, в то время личный секретарь Гитлера, который отлучился в начале беседы.

«Очевидно, господам не совсем ясно, каким образом Германия в будущем избежит многолетней позиционной войны, если технических новшеств для военного дела столь мало», – разъяснил Гесс.

«А кто сказал, что я вообще начну войну, как те идиоты в 1914-м? Разве все наши старания не направлены как раз на то, чтобы этому помешать? У большинства людей просто нет фантазии. – Лицо Гитлера исказилось презрительной гримасой. – Они могут представить себе грядущее только в образах, взятых из собственного мизерного опыта. Они не видят ничего нового, ошеломляющего. Генералы тоже бесплодны. Они запутались в своих профессиональных познаниях. Творческий гений всегда находится вне круга специалистов. Я обладаю даром сводить проблему к ее элементарной сущности. Из войны сделали тайную науку. Ее окружили торжественной суетой. Война – это самое естественное, самое повседневное. Война – всегда, война – повсюду. Ей нету начала, в ней нет перемирия. Война – это жизнь. Война – это любая борьба. Война – это древнейшее состояние. Вернемся к примитивным действиям тех же дикарей. Что есть война, как не коварство, жульничество, обман, как не атака и удар из засады? Люди убивают друг друга только тогда, когда они не могут найти другого выхода. Купцы, разбойники, воины – прежде все было едино. Есть расширенная стратегия, есть война духовными средствами. В чем цель войны, Форстер? Чтобы противник капитулировал. Если он это сделает, у меня будет возможность уничтожить его целиком. Зачем мне деморализовать его военным путем, если я могу сделать это другим способом, дешевле и лучше?»

И тут Гитлер развил перед нами основы своей военной стратегии, которые он затем многократно опробовал на практике. В то время это было необычное и не очень ясное учение. Было заметно, что он долго и тщательно занимался этим вопросом. Он ощущал себя новым великим стратегом, будущим полководцем – в новом и до сих пор неслыханном смысле этого слова.

«Если я возьмусь воевать, Форстер, то в один прекрасный мирный день я просто введу войска в Париж. На них будет французская форма. Они будут маршировать по улицам средь бела дня. Никто не задержит их. Они промаршируют к зданию Генштаба. Они займут министерства, парламент. За несколько минут Франция, Польша, Австрия, Чехословакия лишатся своих лидеров. Армия – без Генштаба. Все политическое руководство – в отставке. Возникнет небывалое замешательство. Но я уже давно связан с людьми, которые образуют новое правительство. Правительство, которое мне подходит. Мы находим таких людей, мы находим их в любой стране. Нам не приходится их покупать. Они приходят сами по себе. Их толкают к нам честолюбие и слепота, невежество и внутрипартийные склоки. Мы заключим мир прежде, чем начнем войну. Я вам гарантирую, господа: невозможное всегда выигрывает. Невероятное – надежней всего. У нас будет достаточно добровольцев, таких как наши штурмовики, – молчаливых и готовых к самопожертвованию. Мы перебросим их через границу в мирное время. Конечно, никто из них ничем не будет отличаться от обычного туриста. Сегодня это кажется вам невероятным, господа. Но я буду проводить эту линию, шаг за шагом. Возможно, мы высадимся на аэродромах. Мы будем перевозить по воздуху не только бойцов, но и вооружение. Нас не остановит никакая линия Мажино. Наша стратегия, Форстер, – уничтожать врага изнутри, чтобы он сам себя побеждал».