Ей предстояло преодолеть свой негативный опыт посещения общественных мест с ребенком. Татьяна поделилась со мной, как однажды «доброжелательная» тетя в автобусе долго внушала ей, как надо воспитывать ребенка: «Шлепните его как следует прямо сейчас, чтоб не орал!» Остальные пассажиры оборачивались, в диалог не вступали, но демонстрировали недовольство тем, что ребенок кричит. Тогда Татьяна подхватила Сережу, выскочила на ближайшей остановке, чтобы только избавиться от презрения, которое летело в нее со всех сторон. После этого мама с мальчиком ездили только на такси.

Они старались уходить гулять подальше от шумного двора. «Все равно Сережа ни с кем не играет и не общается. А родителям на площадке всегда хочется мне совет дать. Не буду же я всякому объяснять, что у меня особый ребенок», – рассказывала Татьяна.

После нескольких месяцев работы с мальчиком я дала маме рекомендацию: «Попробуйте проехать одну остановку на автобусе, зайти в магазин, остаться во дворе на полчаса. Понаблюдайте, как будет вести себя сын. Сережа изменился, и ему нужно познавать мир. А вы стали более эмоционально устойчивы и сможете дать отпор недоброжелательным людям, вторгающимся в вашу жизнь. Верю, что у вас хватит сил защитить Сережу и себя».

Татьяна долго сомневалась, но вскоре мне рассказала, что сын стал наблюдать за игрой детей во дворе, проявлять интерес к тому, что они делают. Городской транспорт ему понравился, и маме уже не надо было вызывать такси, они добирались на автобусе или трамвае.

Мама выполняла все мои рекомендации, кроме одной: отвести ребенка на консультацию к психиатру. Она не отказывалась, но каждый раз не могла найти время для этого или объясняла: «Мы поедем к бабушке на каникулы, там и сходим».

Как часто бывает в нашей работе, после положительной динамики начинается спад. По моим наблюдениям, спады и подъемы в коррекционно-развивающих занятиях присутствуют всегда. Если изобразить графически, то это синусоида – волнистая линия, восходящая вверх. Направление вверх важно отметить, потому что каждый следующий спад всегда немного выше предыдущего.

Сережа по-прежнему приходил на занятия, но его было очень трудно чем-то увлечь, включить в совместную деятельность. Вновь встал вопрос о посещении психиатра. И тут мама рассказала, что отец мальчика не признает диагноза сына и категорически против лекарств. «У нас единственный ребенок, мы не хотим, чтобы из него делали овощ,» – очень жестко произнесла Татьяна. И я поняла, что и она сама не желает давать сыну таблетки. Мы договорились, что папа придет на занятие и понаблюдает, как сын занимается. Отец пришел, но вопросов никаких не задавал. Единственное его убеждение было: «Я верю он подтянется, незачем его лечить».

Я объясняла, что коррекционные занятия с медикаментозной поддержкой более эффективны. Папа кивал, но было видно, что свое мнение он не изменил.

На следующее занятие мама Сережу не привезла, прислала сообщение, что ходить они больше не будут.

Мне оставалось только уважительно отнестись к их выбору и верить, что та положительная динамика, которая у нас была на занятиях, явилась для Татьяны и ее сына позитивным опытом.

***

Много раз я слышала рассказы других мам особых детей, которыми они со мной делились на протяжении всех лет работы в центрах коррекции и реабилитации. Все они сталкивались с тяжелыми переживаниями по поводу развития и будущего их малыша. Большинство родителей понимало, как важно дефектологу вести ребенка совместно с другими специалистами и, конечно, с врачом-психиатром.

Я с большим уважением отношусь к мамам детей, у которых есть трудности. Растить ребенка с особенностями развития – огромный труд.