– Руки вверх, – смачно скомандовал Катюшин с порога. – Иван, хватит, брось. Отпусти его, слышишь? Да кончай, я сказал, пусти!

Дергачев, случайно оказавшийся в этот момент сверху, прижал своего противника к полу.

– Я что – я ничего! А он мне кулаком под дых, сволочь. – Он сел, тяжело дыша и трогая ссадину на скуле. – Я вообще сюда чай пить шел. А этот налетел на меня, чуть с ног не сшиб, да еще и за заказ не заплатил. Юля, подтверди!

– Врешь, придурок! – выпалил незнакомец, тоже садясь и с отвращением отпихивая от себя ноги Дергачева. – Сумасшедший, психопат буйный! Да уберите от меня этого алкаша!

– Я те сейчас покажу алкаша! – рявкнул Дергачев.

– Гражданин, ваши документы. – Катюшин, доходивший высокому незнакомцу едва до плеча, произнес это тоном околоточного (Кате показалось – вот сейчас добавит: «Благоволите, сударь!»).

– Но это же он ко мне прицепился ни с того ни с сего! Я-то тут при чем? А за ту бурду, что тут за кофе выдают, я заплатил!

– Бурду?! – Юлия швырнула щетку на пол. – Дома жене за завтраком это скажите. Бурду… Тогда нечего по барам спозаранку шляться! Всю посуду мне вон разгрохали, весь сервиз…

– Ваши документы, – терпеливо повторил Катюшин, – паспорт.

– У меня нет с собой паспорта. Не взял. Вот только что есть. – Незнакомец полез в задний карман некогда белых и стильных, а теперь мятых, покрытых пылью и пятнами кофе брюк и вытащил пластиковую карточку. Катюшин взял ее, повертел в руках.

– Это филькина грамота.

– Это филькина грамота?! – Незнакомец обиделся не на шутку. – Да тут же все есть – фамилия моя, имя, даже фото – вот!

Катя из-за плеча Катюшина рассмотрела карточку – вроде бы клубная, членская карта какого-то «Трансатлантика» с цветной маленькой фотографией.

– Чайкин Борис Львович? – спросил Катюшин, сверяясь с ней.

– Ну да, Чайкин. Я – Чайкин. Со мной все выяснили. А с этим кретином что? Он же напал на меня при свидетелях.

Катя посмотрела на Чайкина. И, как и Сергею Мещерскому, ей вдруг сразу отчего-то припомнилась чеховская пьеса. И мертвая птица на дворе. Надо же… Вот оно как, оказывается, бывает.

– Гражданка Преториус Ирина – ваша знакомая, родственница? – спросил Катюшин.

– Я не понимаю, – Чайкин посмотрел на Катю, – это какое-то недоразумение, да? Мне сказали, они… она, что – правда, мертва?

– Она убита вчера днем. А вы были с ней знакомы, судя по вашему восклицанию. И?

– Что? – Чайкин тревожно оглядел их. – Да что вам всем нужно от меня?

– Я же вас предупредила: вам придется отвечать на вопросы следствия: хотите вы этого или нет. Это вот местный участковый, – подала голос Катя.

Катюшин удивленно оглянулся.

– Прежде чем требовать документы, лейтенант, надо представиться самому, – назидательно шепнула она, снова переходя на «вы». – Он не из вашего поселка. И о том, кто вы такой, понятия не имеет.

– Юль, свари кофе, что ли, покрепче и пожевать чего-нибудь, – хмуро попросил Дергачев, отходя в дальний угол бара и усаживаясь за стол, что был накрыт для Кати. – Слушайте, а кто знает, что вчера было? Кто это бил меня вчера?

Видно, следом за «Чайкой» пришла очередь «На дне». Классика бессмертна.

– Ладно, ты-то помолчи пока, – приказал Катюшин примирительным тоном и снова обратился к Чайкину: – Ну? Я жду ответа.

– Да какого ответа, какого?

– Вы знали Преториус?

– Ну, знал. А как она умерла? Кто ее убил? Муж ее тут? Он что, приехал?

Град вопросов. Град-виноград…

Катя краем глаза наблюдала за Юлией и Дергачевым. Оба с явным любопытством ловили каждое слово Чайкина. Заметил это и Катюшин.

– Ну-ка, давайте свежим воздухом подышим, – он подтолкнул собеседника к двери, а сам спросил Медовникову: – Юля, а Илья дома?