Там, наверху, как и всякий другой обыватель, ограниченный рамками жизни он долго колебался перед тем как определить, что для него важнее. Здесь все произошло само собой и провело высокий забор с колючей проволокой поверх вертикальных, вплотную подогнанных выше человеческого роста деревянных перекладин.

Важным стало сохранить здоровье, а значит и жизнь, и не потерять рассудок. Как и герой Даниэля Дефо он, возможно, оказался на какой-то необитаемой территории. Но в отличие от молодого повесы, который сознательно искал приключений, сел на борт деревянного, резного «Галеона», он оказался не на тропическом острове, изобилующем пресной водой, фруктами и дичью, куда перо автора поселило своего героя на долгих двадцать восемь лет. Прототип героя Дефо, некий моряк прожил на необитаемом острове намного меньше – четыре года. Оба срока все равно были кошмарно длинны.

Вот поэтому все остальное стало настолько ничтожным, что об этом было невозможно задуматься, даже применив силу воли. Повлиять на килограмм или чуть больше нейронов, помещенных природой в черепную коробку было невозможно, и мозг сам отбросил не нужное.

Вместе с телом проснулись и инстинкты. Не те человеческие потребности, как принято говорить в обществе, а именно тот первобытный инстинкт, потому что он был всего один и охватывал все существо – о себе дало знать растущее чувство голод.

План как можно быстрее покинуть этот склеп был сметен чувством голода и распался. Неизвестно на какие частицы распадаются мысли. Взять и выйти отсюда точно не выйдет и Павел, перекинув сумку за плечо, выдвинулся исследовать местность. Вчерашняя самая первая вылазка для обустройства стоянки не прошла бесследно. Машинист уже довольно сносно ориентировался на площади в один гектар и научился ловко скользить между завалами и нагромождениями. Чутье уже подсказывало, и он часто угадывал, где между вагонами есть проход, и с какой стороны лучше обойти поезд, чтобы не тратить драгоценное время на возвращение назад.

Пока чаще всего попадались грузовые составы, которые большого интереса не представляли. Модели эпохи Советского союза и, собранные в более раннее время. Целый музей. Правда экспонатам не помогла бы и очень глубокая реставрация. Заглянув в пару вагонов, убедился, что они пустые и больше на них свое время он не тратил. Обходил и кабины «старичков», так как найти там что – то съестное было маловероятно.

Возможно, удача улыбнется здесь. Преодолев очередное препятствие из покореженного железа, Павел наткнулся на относительно целый пригородный электропоезд темно-зеленого матового цвета. Не торопясь дошел до конца поезда, к нему он был ближе, и забрался внутрь с целью обследовать его с хвоста до головы.

Глаз замыливался – разбитые вагоны, оторванные сиденья. Ни чем не примечательная картина. Она была здесь повсюду. Крошево из стекла, с частями букв «Не прикасаться», заклинившие двери, иногда их удавалось открыть, а иногда и нет.

Тогда приходилось выбираться наружу и разными путями проникать в следующий вагон. Один за другим они были пустые – пустой, пустой, и снова ничего. В некоторые он даже не влазил, а просто осматривал сквозь оконные проемы. Осмотрев все вагоны, добрался до кабины машиниста и приготовился увидеть привычную картину, но она оказалась абсолютно пуста. Никого.

Только на крупных остатках лобового стекла виднелись засохшие желто-зеленые подтеки из насекомых, которых на скорости разбила электричка. Иногда это было крупные насекомые: стрекоза, шмель, слепень и тогда на стекле образовывалось жирное пятно – кашица.