Таковы фундаментальные правила действия уголовно-процессуального права в пространстве, воплощающие идею государственного суверенитета, «международно-правовой принцип суверенного равенства государств <…>, невмешательства государств во внутренние дела друг друга»44.
В целом все классические подходы к отражению в уголовно-процессуальной деятельности идеи государственного суверенитета остаются незыблемы. Однако в последнее время мы наблюдаем также некоторые новейшие феномены, несколько отклоняющиеся, по крайней мере, на первый взгляд, от этих классических подходов, выглядящие исключением из них в отдельных аспектах уголовно-процессуальной деятельности. В одних случаях речь идет о самопроизвольном ограничении определенными государствами собственного суверенитета в сфере уголовного судопроизводства. В других случаях мы, напротив, сталкиваемся с попытками расширить суверенитет, распространив его за пределы своих границ, т. е. на территорию других государств, что, конечно, автоматически означает ограничение суверенитета последних, поскольку невозможно расширить в пространстве суверенитет одного государства, не посягнув на суверенитет другого государства. Рассмотрим эти случаи подробнее.
2.2. Новейшие отклонения от классического подхода
2.2.1. Отклонения от классического подхода в сторону самопроизвольного ограничения государственного суверенитета: институты европейских ордеров в праве ЕС
Феномен ограничения государственного суверенитета известен в праве давно. Известны и виды такого ограничения, одним из которых является самоограничение, т. е. «добровольное ограничение суверенитета <…> самим государством по взаимной договоренности с другими государствами, например, ради достижения определенных, общих для всех них целей»45. Ясно также, что при чрезмерно широкой трактовке концепции добровольного ограничения (или самопроизвольного ограничения, самоограничения и т. п.) государственного суверенитета под нее может попадать заключение любого международного договора, так как оно налагает на государство определенные обязанности, в чем-то его связывая и ограничивая в дальнейших действиях. Однако столь широкая трактовка добровольного ограничения государственного суверенитета вряд ли верна: заключение международного договора таковым, безусловно, не является. Не является оно им по той же самой причине, по какой заключение обычного договора не представляет собой ограничение правоспособности гражданина: заключая договор и возлагая на себя соответствующие обязанности, гражданин не ограничивает свою правоспособность, а реализует ее, поскольку объем правоспособности служит не следствием договора, но его предпосылкой, т. е. условием самой возможности заключения каких-либо договоров. Точно так же и с государством. Обладающее суверенитетом государство вправе свободно заключать в установленном порядке международные договоры, принимая на себя обязательства, наличие которых суверенитет не ограничивает, так как такие обязательства в любом случае не могут противоречить конституционному порядку и не приводят к переносу источников власти в иные (помимо государства) плоскости. Государство по-прежнему реализует всю полноту государственной власти, заключая договоры, денонсируя их, следя за их соблюдением и не позволяя никому другому осуществлять власть на своей территории (даже в плане контроля за исполнением действующих международных договоров).