– Оойё, наблаги Тонтон Макут? – мрачно кивнул Этано, он же Степан. – Оойё нартх-н-олули! (Проникаюсь, великий колдун Тонтон Макут! Проникаюсь, как полночная змея в сандалию спящего воина!)

– То-то же, – с чудовищным акцентом, но по-русски, удовлетворенно сказал рогатый колдун Тонтон Макут. Следует заметить, что Тонтон Макут отнюдь не был полиглотом, но русское выражение «то-то же» выучил от Степана быстро и с удовольствием.

Для того чтобы не утомлять читателя подстрочным переводом, все остальные диалоги будут приводиться на языке Москвы и Костромы. За исключением местных идиоматических выражений, разумеется.

– Эх, – сказал Степан, – сейчас бы принять сто пятьдесят трижды очищенной для поправки моего пошатнувшегося вестибулярного аппарата. Ведь это надо такое учудить – полсотни километров протягать меня в этом паланкине!

– Белокожие люди слабы и не могут вынести даже малого неудобства, – ехидно ответствовал Тонтон Макут. – Велеть подать вам настойки, Этано?

– А на чем настойка?

– На коже осьминогов.

– Спасибо, воздержусь покуда. Меня с осьминогов пучит. Так, что стоим? Кого ждем?

– Чуда, – кратко ответил Тонтон Макут, а семеро старцев поглядели на Степана с вежливой укоризной.

Тот смешался:

– Вот только не надо на меня глядеть взором брошенной пятнадцатой жены! Я тут сколько уже живу, а до конца ваших чудес-традиций так и не просек! Могли бы и растолковать, что к чему, бедному бывшему москвичу!

– Что ж, придется, – вздохнул Тонтон Макут (бубенцы меж его рогов тихо звякнули) и сделал знак самому моложавому из семи старцев. – Жрец Окойи, вы лучше всех изъясняетесь современными Непочтительными Словами. Вы и держите речь.

Жрец Окойи, которому недавно минуло всего-навсего триста семнадцать лет, поклонился колдуну, отчего с его белоснежных волос посыпался жемчужный бисер и розовые лепестки, и обратился к Степану:

– О почтенный белокожий господин, ныне частично исполняющий обязанности нашего великого государя Алулу Оа Вамбонга…

– Да воссияет он в Сонме богов и да растопчет своих врагов! – хором грянули все.

– Аминь, – добавил Степан.

– Да будет тебе известно, преславный господин Этано, что наше маленькое, но гордое государство Вибути пользуется особым благорасположением Сонма богов.

– Это я заметил, – кивнул Степан. – Особенно в прошлом году, когда половина племени, то есть, пардон, государства, маялась от лихорадки, тридцать ловцов речного жемчуга пошли на обед крокодилам, а потом еще землетрясение началось… Ваши боги такие шутники!

– Не кощунствуй, Этано! – прикрикнул Тонтон Макут. – Наши боги долготерпеливы, но обидчивы!

– Я могу продолжать? – напомнил о себе жрец Окойи. И, не дожидаясь ответа, заговорил: – Благорасположение Сонма богов заключается отнюдь не в том, что они лично защищают наших ловцов жемчуга от крокодилов или излечивают больных лихорадкой. А землетрясение, кстати, началось из-за того, что богиня Махуанлоло накормила бога Охломамона несвежими корешками дерева птути, и от этого бог Охломамон начал сильно икать…

– Ближе к сути, – поторопил жреца Степан.

Тот кивнул (снова выпал град из бисера и розовых лепестков).

– Когда вы появились в нашем государстве, господин Этано, нося в себе первый лик великого Царя Алулу Оа Вамбонга…

– Да воссияет он в Сонме богов и да растопчет своих врагов! – грянул воодушевленно туземный хор.

– Аминь! – рявкнул Степан.

– Так вот, когда вы, чужеземец из далекой холодной страны, явились в нашем государстве, вы не могли не заметить, что нам сопутствует удача во всех делах. В должное время солнце давало нам свет, а тучи – благодатный дождь, на деревьях поспевали плоды, лютые звери джунглей не трогали наших собирателей ягод и ароматных смол, а над посевами не кружил прожорливый крылатый жучок мбонга… Наши женщины рожали много детей, соседние племена опасались идти на нас войной, у нас не было болезней, голода и печали…