– Наши бояре да князья, что ли, лучше?

Вновь отхлебнув из кубка и благодарно погладив по руке Домну, что так и стояла возле него, восемнадцатилетний Великий князь Литовский с философскими нотками ответил:

– Когда-то Спаситель в своей Нагорной проповеди изрек: «По плодам их узнаете их. Собирают ли с терновника виноград, или с репейника смоквы?» Наши хотя бы иноверцев почем зря не режут, да и веру за-ради своего удобства не меняют. А чужеземцев с запада куда не целуй, все одно везде в зад губами попадешь…

Пока все за столом давили неуместное фырканье и усмешки, он снял девичью ладонь со своей коротко остриженой головы и тихо шепнул, направляя ученицу обратно на ее место. Затем повернулся к батюшке – который, согласно усмехаясь в бороду, с делано-сварливыми нотками в голосе заметил:

– Раз принц цесарский тебе негож по всем статьям, то и предлагай что-то свое. Только сразу говорю: в Кабарду или царство Грузинское я Дуняшку не отдам!

Допив отвар, Дмитрий отставил кубок и согласно кивнул, мимоходом улыбнувшись явно волнующейся сестре.

– Черкесам и грузинам даже самая младшая из княжон Старицких слишком большой честью будет – от такой радости они ненароком и помереть ненароком могут, бедные. Но вот есть такое герцогство Померания, где младший брат-соправитель герцога пока неженат: и наша Дуняша могла бы очень осчастливить герцога Бартского и Францбургского Богуслава, тринадцатый этого имени.

Задумчиво оглаживая бороду и усы, царь впал в глубокую задумчивость.

– Хм, южное побережье Балтийского моря…

Поочередно поглядев на отца, еще сильнее разрумянившуюся сестру и старшего брата, что азартно шевелил пальцами над горкой пирожков с лесными ягодами, примеряясь к самому вкусному и румяному – царевич Иван тоже напряг память.

– М-м, это который князь Богуслав из рода Грифичей, что к Анне Ягеллонке неудачно сватался? Так он же под рукой императора Максимиллиана ходит?

– Сейчас да. А там кто знает? Бранденбург, Поморье и Мекленбург – это земли балтийских славян, то есть наши. Там сейчас разное неустройство и чужаки, но это ничего – став самовластной герцогиней, Дуняша понемногу наведет должный порядок.

Вновь нехорошо улыбнувшись, под смешок среднего братца Дмитрий поправился:

– То есть будет верной опорой и помощницей своему очень занятому супругу.

Царственный родитель, задумчиво оглаживая ухоженную бороду, с сомнением в голосе протянул:

– Гм. Как-то оно… Православную царевну замуж за удельного князя-лютеранина?

– Пф! Батюшка, святой Петр и вовсе трижды отрекался от Спасителя нашего, но по делам своим удостоен ключей от ворот в Царствие Небесное. К тому же, бывает что муж до того сильно любит жену, что и бороду бреет – как дед мой, к примеру. А иные и вовсе веру меняют, с папежной на правильную. Тем более старший брат Богуслава бездетен, и потомства не оставит…

Вместо ответа Иоанн Васильевич достал из поясного кармашка небольшой гребешок и обиходил предмет гордости каждого взрослого мужчины, заодно вычесав из бороды пару мелких хлебных крошек.

– Надо все хорошенько обмыслить. Да и согласится ли этот герцоженок посвататься?

– Это будет моей заботой.

– Ишь, какой заботливый! Скажи лучше, когда снова будешь в полном здравии.

Наклонившись вперед и уставившись на повязку, скрывавшую страшные бельма в глазах сына, родитель с явной надеждой и скрытой тревогой уточнил:

– Ты ведь исцелишься?!

Ожидая ответа от старшенького, и подмечая, как остальные его чада (и Домка с Аглайкой) переглядываются, грозный царь, который и без эмпатии вполне уверенно «читал» своих детей, мягко попросил:

– Говори как есть, сыне.