В общем, преисполнившись уверенности, я шагнула на лестницу, хотя пустая регистрационная стойка заставила обернуться не раз и не два. За стойкой никого не было, но я почему-то была уверена, что кто-то же должен быть, и это беспокоило. 

Я прошла один пролет, любуясь старинными гобеленами на стенах — еще пара лет, и из предметов искусства они превратятся в старые тряпки, все же за ними стоило ухаживать. Сюжеты были довольно прозаическими — сцены охоты, правда, тут в числе всадников и волки были, и другие странные животные, хотя охота велась на вполне себе знакомых кабанов. Может, отсылка к гербам знатных семейств или просто «я художник, я так вижу». 

Встречала я таких творцов, фиг потом поймешь, что накалякано, а особо одаренные еще и расплатиться за проживание вот этим пытались, мол, я на выставке ничего не продал, но лет через десять вот это вот все будет стоить как три ваших здания. Видишь три загогулины и десять пятен, а это по задумке художника прекрасные девы льют воду на страждущих. Остальные сюжеты тоже радовали отступлением от реализма — и феи летали, и профиль остроухий был, и даже что-то на иностранном было написано. Хотя… 

Я пригляделась внимательнее и в вытканном витиеватом шрифте распознала слова, типа «прочный лук дороже любых мук». М-м-м, философия, лозунги, как я это все люблю. Наш управляющий тоже как-то придумал что-то вроде «Работник отеля 4 звезды! Удовлетвори клиента!». Потом как-то взгляд его упал на проходящего мимо Михалыча, в общем, лозунг управлющий сразу снял, даже толком и не повесил. 

На пролет выше лестница расходилась двумя рукавами в разные стороны и на разную высоту. С одной стороны — со второго этажа — свет был, а вот со второй — третьего или отдельного флигеля — было темно. По идее, идти мне было все равно в какую сторону, но тут с освещенной стороны стал доноситься звук. Кто-то очень быстро и дробно перебирал ногами, а потом стал сбегать с лестницы. И казалось, я была готова встретить этого неизвестного, но все равно растерялась.

Нечто размером с человека врезалось в меня с разбега, тут же отпрыгнуло на пару шагов в сторону, приземлилось на все лапы, встало на задние и громко воскликнуло:

— Мадам Агата, какая радость! Какая беда! Что же делать, что же делать? Я же не могу, я девушка приличная!

И просяще протянуло ко мне лапы. Или протянула. Да, протянула. Передо мной стояла волчица, вот реально волчица, хотя и не совсем такая, как я в зоопарках видела. А скорее как те с гобелена, которые из луков стреляли и мечи в руках держали. Лапы, которые она сложила перед грудью в умоляющем жесте, были покрыты беленькой шерстью, но розовые подушечки я тоже успела увидеть, а сама волчица масти была светло-серой. Не совсем волк, не совсем человек… как это называется? Хуманизация? Нет, глюки совершенно у меня не гуманные.

Стояла она на двух задних лапах, дискомфорта явно не испытывала. И в довершение ко всему одета была в форму — длинное закрытое платье из тонкой ткани, а к нему кружевной передничек. Голову украшал обруч с нежно-розовыми и белыми тряпичными розами. И вела она себя как девочка-девочка. 

Я себя ущипнула. Вот честно, а что я могла еще сделать в этой ситуации. Ну не щипать же саму волчицу? К тому же бедняжка смотрела на меня такими умоляющими глазами, что я не смогла отказать, так уж сильно она мне напомнила всех тех горничных, которых мне пришлось и не раз спасать за свою карьеру. К кому гости приставали, на кого хотели повесить кражу несуществующих вещей, а кто и вовсе всего лишь чашку разбил, но не в том месте и не вовремя. Были, конечно, и те, кто просто морду жалобную корчил, а суть была дрянная, вот тех я увольняла без жалости.