Это было так необычно и жутко, что девушка с несвойственной ей силой вырвала руку из ледяных пальцев «покойничка» и, не помня себя, выскочила в коридор. Он был пуст, больные и дежурный персонал спали. Марья Гавриловна захлопнула дверь сестринской, быстро закрыла ее на ключ и принялась звать на помощь. Несмотря на ее отчаянные крики, из палат никто не вышел. Между тем Семичев начал толкать дверь изнутри. Толчки следовали один за другим со все нарастающей силой. Еще один, другой – и заскрипели, ломаясь, дверные петли, дверь качнулась и упала. Семичев вышел в коридор. Он улыбался, длинные нечеловеческие зубы сверкали между его красных, как кровь, губ. Марья Гавриловна в ужасе закричала и бросилась бежать вглубь темного больничного коридора… Что было дальше, она не помнила.

– Ерунда какая, – рассеяно сказал Александр Михайлович, выслушав все это в пересказе Игната Петровича. – Никакой он не вампир и не вурдалак. Просто интересный случай глубокой комы. Или летаргии… Наша ошибка, одним словом. А сестра перепугалась, вот ей и померещилось бог весть что. Видел я этого Семичева, вот как вас сейчас вижу, Игнат Петрович. Ну, бледный он был, не спорю! Но никаких красных глаз, никаких «нечеловеческих» зубов. Человек как человек. Лошадей на скаку остановил, спас девушку от верной смерти…

– Какую такую девушку?

– Попутчицу нашу. Староста из Черногузовки попросил подвезти ее до города, – на лице Александра Михайловича заиграла какая-то детская, счастливая улыбка. – Ах, Игнат Петрович! Как я вам благодарен, дорогой, что вы послали меня в эту деревню!

– Уж не влюбились ли вы в нее, коллега? – почему-то шепотом спросил изумленный доктор. – Возможно ли это?

– Возможно, милый вы мой Игнат Петрович! Еще как возможно! Анечка согласилась выйти за меня! Будете моим посаженным отцом?

– Извольте! Но как же так, скоропалительно-то? Кто она, эта Анечка? Откуда?

– Она изумительная! Красавица! Вы полюбите ее, я уверен! Ее невозможно не полюбить!

– Хм! Это так не похоже на вас, мой друг! Но если вы решили, то я что ж… Я рад буду за вас! А скоро ли свадьба?

– Мы планируем на следующей неделе. Надо бы скорее, но необходимо купить платье, кольца… Квартиру найти получше… Но давайте теперь работать, Игнат Петрович! Вы ведь отпустите меня сегодня пораньше?

– Ну, если ничего экстренного не будет, конечно же отпущу. А что, кстати, наш урядник?..

Но Александр Михайлович не слышал своего коллегу. Напевая что-то под нос, он уже спешил к своим больным.

***

Через пару дней окончательно пришедший в себя урядник, уездный следователь и отряд хорошо вооруженных стражников в числе пятнадцати человек выехали в Черногузовку…

К сожалению, жизнь внесла коррективы в намерения Александра Михайловича. В уезде неожиданно началась вспышка тифа, и в последующие недели у медиков было столько работы, что об устройстве личной жизни не могло быть и речи. Доктор приходил домой очень уставшим. Анна чуть не насильно кормила его, и он проваливался в сон. Ночью он просыпался, и они до утра любили друг друга…

Утром ни свет ни заря Саша, как звала она его с первого дня, убегал в больницу или уезжал в очередную деревню, где люди метались в тифозном бреду. Иногда он уезжал на несколько дней, и Анна оставалась в доме одна. Она переносила такую жизнь с терпением, необычным для молодой и красивой женщины, чему в душе удивлялась сама. Что за нежданная любовь к человеку, которого она и знает-то всего ничего, поразила ее? Чем он смог так привязать ее к себе? Было в этом нечто, ускользающее от ее сознания. Да, он молод, хорош собой, умен, порядочен – ну и что? Разве мало она встречала таких? Он искренне любит ее, – это Анна определила безошибочным внутренним чутьем, свойственным ей с детства. Но еще чуяла она: есть нечто, занимающее в его душе почти такое же место, как и любовь к ней, и это не работа.