«Как же он сказал», – подумал Борис, и тут же в его памяти всплыла картина, где безумец в рванье, отвернувшись лицом к городу, молвил: «Я иду туда, где до размера одного чахлого строения сжаты все ничтожные знания людей о веках минувших». Да, произнёс он эту фразу поразительно медленно и вдумчиво. Незнакомец явно взвешивал каждое слово, отрезая всё лишнее.

Минутой овладела тишина, а затем Борис вдруг вскрикнул на всю улицу: «Очевидно! Боже, это же очевидно! Как я не догадался сразу? – ругался сам на себя несчастный студент. – Конечно! Конечно! Речь о музее! Но о каком? В Кисловодске их и так полно, а если ещё учесть всевозможные заезжие выставки, то наберётся столько, что за неделю не посетить. А мне бы с первого раза взять, да и попасть куда следует…»

Борис стих снова, чтобы вспомнить следующие слова незнакомца: «Туда, где под ветхой крышей царского здания всё ещё хранится память предтечей».

«Хм-м-м, – задумчиво промычал юноша. – Такой памятью можно назвать и объекты культурного наследия, и живопись, и вообще всё что угодно!» – В замешательстве студент начал расхаживать по улице взад-вперёд. Прошло немало времени, прежде чем всё-таки его разум зацепился за слова о царском здании.

Действительно, здесь присутствовала некоторая логика. Если психопат выражался буквально, то выбор мог упасть лишь на областной краеведческий музей Кисловодска, расположенный в специально построенном старинном здании в самом центре города, либо на музей восковых фигур, также располагающийся в дореволюционной постройке. Сопоставив все факты, Борис без сомнений определил, что если и есть надежда, то точно не на музей восковых фигур… Смышленый студент быстро прикинул маршрут и уже через секунду мчался в нужном направлении.

В морозном воздухе зловеще пахло тишиной. Кружилась в бурном танце снежная пурга. Злость ли то было или лишь несчастная судьба? Не узнать нам, пожалуй, никогда.

***

Мрачное трёхэтажное строение громоздилось в центре кленового парка и отделялось от него лишь неровно уложенным плиточным тротуаром. Стены здания сбрасывали старую кремовую штукатурку, точно кот, что сбрасывает шерсть после каждой зимы. По лету стены непременно красили, и музей привлекал туристов. Но никакая краска долго не выдерживала, и по каждой зиме хранилище прошлого обретало старый, совсем уж непривлекательный вид. Между тем парк, обнимавший музей со всех сторон, как нельзя лучше подходил по духу умирающему строению. Голые тонкие ветви, словно пальцы скелета, скребли чёрное брюхо низко висящего неба. Старые клёны, подчиняясь воле ветра, качались из стороны в сторону, издавая протяжные стоны и старческие хрусты. В таком виде Борис и застал старинный музей одной февральской ночью. Начинался снегопад. Часы били полночь.

Едва подойдя к обшарпанному фасаду, Борис ощутил неким внутренним чутьём, что логика его не подвела, и прибыл он по адресу. Дополнительно на то указывало и отсутствующее освещение в самом здании, и кромешный мрак в парке. Тут же промелькнула мысль о хитроумном преступнике, предусмотревшем всё до мельчайших деталей. Эта мысль заставила студента ухмыльнуться. Такая атмосфера и впрямь располагала к преступлениям, в которых Борис и надеялся уличить мутного незнакомца.

Но скромный по своей природе студент даже не знал, как ему заявиться в музей и что сказать охраннику, чтобы тот, глядя на человека в простынях и наволочках, воспринял сказанное всерьёз…

«Как это так? Зайду я и что скажу?» – спрашивал сам у себя Боря. – Скажу, что раздели на корпоративе и некуда податься? Ограбили в подворотне и нужна срочная помощь? Отмечал юбилей на костюмированной вечеринке и потерялся? Сказать правду? В ваш музей проник преступник! Срочно вызывайте полицию! Нет, всё это чепуха, и никто в такое не поверит…» – грустно заключил парень, уже ощущая, как сердце начинается колотиться быстрее… Он был готов на героические свершения, подвиги и даже на бой с незнакомцем. Но выглядеть посмешищем в глазах охранника он готов не был. Но, набравшись решимости, Борис всё же поднялся по граниту парадных ступеней и вошёл.