– Тогда возьмем это за среднее значение, – деловито пробормотал чиновник. – И то и другое будет стоить примерно две медные монеты. В месяц шестьдесят. В год семь серебряных и двадцать медных. За двенадцать лет… так… восемьдесят шесть серебряных и сорок медных монет.

Как только писец огласил сумму, толпа ахнула. Еще бы! Для людей в столь глухой деревне подобная сумма была настоящим богатством.

В такой глуши люди даже медные монеты не так часто видели, предпочитая натуральный обмен. А уж про серебряные и тем более золотые и речи не шло.

Иглена, услышав сумму, судя по ошарашенному виду, обомлела. Она, видимо, и не рассчитывала на такую гору денег.

– Д-да, – от неожиданности она даже заикаться начала. Впрочем, момент ступора прошел очень быстро. Почти сразу на ее лице появилась жадность. – Да! Плати, давай! А то ишь, собралась она уходить? А деньги кто отдавать будет? А? Нет, так не пойдет!

Договорив, она с ожиданием посмотрела на Валентину. Валя вздохнула. И чего на нее так смотреть? Можно подумать, Иглена враз забыла, что никаких денег у ее племянницы быть не могло.

– Не стоит торопиться, – взял снова слово священник. Валентина в него верила слабо, но все-таки с интересом прислушалась. – Эти деньги были потрачены за двенадцать лет, а значит… – он сделал многозначительную паузу. Валя быстро осознала, что именно он хотел сказать. Она едва не улыбнулась, но не стала этого делать, не желая провоцировать тетку своим весельем, – и выплачивать их можно столько же.

Перед почти рухнувшей хижиной воцарилась тишина. Слышно было только как ветер шевелил листву на деревьях и играл в высокой траве. Где-то в лесу ухнула птица и заскрипело старое дерево.

– Эт что же получается, – прогудел один из деревенских мужчин, – по две монеты в день ей и платить?

– Наверное, – неуверенно согласился с ним другой селянин.

– Это ведь хорошо… да? – голос мужчины был совсем тихим.

– Не знаю, – ответил ему собеседник. – Как по мне, так ерунда это все. Даже две монеты… Где она их возьмет? Нет у нее ничего.

– Так разве обязательно платить каждый день? – внезапно вмешалась в разговор одна из женщин. – Он сказал, что выплачивать их можно столько же.

– А если не каждый день, то как? – не понял ее первый высказавшийся.

– Потом, – пояснила женщина. – Как заработает, так и заплатит. Главное, в двенадцать лет уложиться. Верно я сказала, ваше святейшество?

– Я не согласна! – мгновенно отреагировала Иглена. – Пусть сразу платит! Не надо мне тут выдумывать. А вдруг она сбежит? И где ее мне потом искать?

– Но вы ведь не сразу всю еду ей скормили, – осадил ее священник.

Иглена покраснела от его слов. Валентина Ивановна была уверена, что от гнева. И, судя по тому, как тетка сжимала кулаки, догадка была верной.

– Но это… – попыталась она привести хоть какой-то аргумент, но не смогла. Слова никак не шли на язык. Вернее, шли, но все не те. В итоге, ей пришлось промолчать. Она опасалась, что совсем сорвется и накричит уже на святого посланника с чиновником. А за это вполне могли и штраф выписать. А то и чего похуже.

– Тогда вы согласны, что она может оплатить вам этот долг в любое время в течение следующих двенадцати лет? – настоял он.

Было видно, что Иглене не нравился такой вариант, но под давящим взглядом священника она только и могла, что выдавить:

– Да.

– Очень хорошо, – мужчина довольно кивнул. – А что вы думаете? – обратился он уже к Валентине. – Согласны взять на себя этот долг?

Валентина окинула взглядом всю толпу.

Тетка выглядела так, будто ее сейчас удар хватит. Ее муж смотрел на Валю пустым взглядом. Брон нервно мялся позади матери, а его две сестры то и дело бросали заинтересованные взгляды в сторону новых для деревни мужчин. Жены Брона нигде не было видно.