– Я пришел… – он замолчал, ожидая, что «перуанка» сама поможет ему, но та стояла, как изваяние, и под ее взглядом Женя растерялся, – конечно, это бредовая мысль… я понимаю, но ваши картины… они такие… я, вот, подумал… (…Господи, и кто ж из нас псих-то?!..) хорошо б хоть на минутку оказаться там, чтоб…

– Чтоб все вспомнить, да? – закончила «перуанка», и Женя кивнул, хотя в голове у него были совершенно другие цели и желания. А еще он подумал: …Как же примитивна наша наука со всякими Нобелевскими премиями, если есть эта старуха и господин Виталий (пусть он не хочет мне помогать, но ведь может!), для которых не существует пределов пространства и времени? Почему никто не считает их достижения открытиями?.. Или это другой мир с другими ценностями и другим подходом к реальности?..

– Могу предложить сделку, – «перуанка» отступила, пропуская гостя в дом.

…Если она попросит жизнь, не отдам. Душу?.. Но она ж не дьявол… А остальное, ничего не стоит!.. – оказавшись в знакомой комнате, Женя опустился на знакомый диван, но картины уже не занимали воображение – он ждал оглашения условий сделки.

– Ход истории… – «перуанка» смотрела на голую равнину, украшавшую стену. Казалось, само слово «ход» чуждо этому пространству, вечному в своем постоянстве, – ход истории нельзя изменить, потому что он всегда избирает оптимальный вариант развития мира. Как река, пробивающая русло в самом удобном месте. Даже если потом на ней возникают пороги и водопады, она не будет течь по-другому. В Перу я нашла свое прошлое, и очень бы хотела, чтоб мои родственники, дожив свою жизнь в счастье, умерли так, как умирали их предки; и чтоб похоронены они были по обычаям предков, а не брошены в смрадные ямы…

Женя чувствовал, что его сознание, даже настроившись на восприятие мистики, не может уловить смысл, но, на всякий случай, кивнул.

– …Жить им не долго – год или два, а потом они непременно погибнут в долгих битвах между Уаскаром и Атауальпой. Тогда пусть история берет свое, потому что она всегда права. Максимум два года!.. Это примерно столько, сколько потребуется испанцам, чтоб собрать новую экспедицию. Так вот, мое условие таково, – «перуанка» повернулась к Жене, – ты попадешь туда, если постараешься остановить Писарро и его оголтелых братьев. Не знаю как, но ты должен дать слово, что сделаешь это. Потом испанцы вернутся снова и обязательно покорят инков, но это произойдет, когда все мои родственники уже будут похоронены с почестями, а их души обратятся в быстрых уаманов. Для истории, что такое несколько лет в сравнении с тысячелетиями? Их никто и не заметит, зато мой айлью не познает позора рабского унижения.

Женя не знал, что такое уаман^>1 и айлью^>2, но решил, что это уже не важно; важно, что Вика права – старуха, действительно, сумасшедшая! И весь тот круг, в который он рвется, тоже состоит из сумасшедших, чудом оказавшихся на свободе. …И я сойду с ума, если немедленно не свалю отсюда!.. Она же гипнотизирует меня!.. Женя уже хотел встать, но хозяйка неожиданно вышла, и атмосфера безумия, вроде, сразу рассеялась. …Стоп! – вспомнил Женя, – а картина?.. Все-таки надо ее забрать – сяду и будумоделировать ту жизнь. Ведь возникали ж у меня какие-то ощущения – их надо развить, и все получится без всякого Виталия!.. А за то, что он меня подвел, ох, с каким удовольствием я буду трахать сегодня Дашку!..

Хозяйка вернулась очень быстро, держа в руке вышитый мешочек, похожий на кисет.

– Я предлагала эту сделку Игорю, но он – другой человек. Он не сможет ничего сделать, а ты сможешь, я знаю. Подставь ладонь, – она развязала мешочек, и Женя решил довести игру до конца (конечно, в книге он использует этот момент, придав ему реальную магическую силу), – положи в рот и долго жуй, пока он не растворится, – на Женину ладонь тонкой струйкой потек серый порошок, скорее всего, растительного происхождения, – и ты обретешь другую жизнь.