Огромный зал, куда вошла она, был весь из мрамора, с потолка на длинных нитях свисали лампы в разноцветных абажурах, по кругу разместились золотые лежаки, их отделяли друг от друга свечи. За лежаками прозрачные висели занавеси, а сверху них – потяжелее ткани, подвязанные по бокам кручёными веревками с тяжёлыми кистями. Узорчатый ковёр по центру служил столом…

Но Госпожа, лишь мельком оценив убранство, повсюду высматривала лайф-коуча. Наконец она заметила её в самом дальнем конце зала в компании шеф-повара. По всей видимости, куратор пыталась втолковать ему, как по-особенному подать блюда и сервировать их, в ответ повар деловито кивал, переминался с ноги на ногу и периодически делал порывистое движение в противоположную от собеседницы сторону, но коуч мгновенно хватала его за локоть, и шеф снова принимался кивать, да так интенсивно, что его форменный колпак, не удержавшись однажды на голове, плюхнулся на пол.

Зарина поспешила к коучу и, едва поравнявшись с ней, зашептала на ухо:

– Я всё напредставляла… Мужа, завтрак, имена, гражданство – всё!

– Так держать! – отвечала куратор, разворачиваясь к Госпоже.

Тут повар, улучив минуту, бежал на кухню, подхватив колпак.

– А дальше что?

– А ничего, визуази… визуалири… визуа… лири… зили… короче, представляйте всё то же самое три раза в день в течение недели, потом возможен перерыв, а дальше повторяем курс…

– Однако ж странно… – пробормотала Госпожа.

– Однако ж! Посмотрите на себя! И голос! И посадка головы! И гордость стана! Плеч разворот! И сутки не прошли!

Между тем в зале нарисовались Любаня в летящих розовых шелках и Зинаида Михайловна в образе богемной львицы: на голове тюрбан, в руках монокль, браслетов на запястьях килограмм, широкий тканевый ремень на платье, красивишная – в пух и прах! За нею увивался трубадур, на этот раз с гитарой шестиструнной. Расположились все на лежаках.

Трубадур, усевшись на маленькой подушечке с помпонами, ближе к Зинаиде Михайловне, вскинул гитару и, оттянув верхнюю струну как можно дальше, отпустил, та задрожала густым «ми». Неприхотливое, на первый взгляд, музыкальное сопровождение, однако ж, способствовало великой цели: аккумулировать энергию Госпожи, Любани и Зинаиды Михайловны в единое целое, так называемый «Положительный Заряд Счастья» (известный как ПЗС), а затем отправить этот заряд в небесные сферы: сначала в нижний воздушный слой – в тропосферу, а оттуда – в страто-, мезо-, термо- и экзосферу, после чего ПЗС должен распространиться по всей орбите, охватив собою земной шар (даже не шар, а шарик, каковым он кажется с высоты экзосферы).

– Наш Обужи́н, – торжественно начала лайф-тренер, слегка прикрыв глаза, ладони её были сложены в молитвенном жесте, – наш Обужи́н заканчивает день. Благодарим за всё, что день принёс, и хоть он был тяжёл… непрост…

– Непрост? – удивилась Зинаида Михайловна. – Помилуйте! Да у меня бывали дни, когда кормила я по семь полков, а после – жарила картошку деду, старалась! Под его «бу-бу»… – рассказчица утёрла вдруг набежавшую слезу, за которой, впрочем, тут же поспешила другая, – я думала, с ума сойду, я, если честно, думала, уеду… Сбегу!

– Тот факт, что вы кормили семь полков, не делает вам чести! – возразила коуч с презрительной ухмылкой. – И вы ещё сказали, что после этого нажарили картошку мужу, который, я смотрю, с ленцой, и – даже не пытайтесь возражать – ему вы предложили голубцы! И расстегай! И пахлаву вдобавок к расстегаю…

– И греческий салат. – Склонила голову Зинаида Михайлова.

– И муж, меня поправьте, если вдруг не угадаю, «спасибо» даже не сказал!