Ужин в Эйджвотер-Холле начинался ровно в семь и в том, что пунктуальность в этой семье один из главных приоритетов Габриэлла убедилась воочию. Тактичный и сдержанный Оливер постучал в ее дверь ровно без шести минут семь. Она улыбнулась своим наручным часам, на которые смотрела последние десять минут и дала вымышленный подзатыльник самой себе за проигрыш в споре: за шесть или пять минут до обозначенного времени прозвучит стук в дверь?

Столовая, ожидаемо, встретила классической английской сдержанностью, только рамки с фотографиями на горчично-медовых стенах немного разбавляли чопорную обстановку. «Все достаточно по фен-шую», – подумала Габриэлла и широко улыбнулась сидящим за столом.

– Габриэлла, познакомьтесь, это моя дочь, Эмма Аддингтон. – Элизабет указала на темноволосую молодую женщину примерно одного с Габриэллой возраста. – А это мой Сэнди. Вообще его зовут Алекс, но мы его так не называем.

– И очень зря! – с шутливой обидой заявил Сэнди. Элизабет тепло посмотрела на сына и дала Оливеру знак подавать горячее.

Габриэлла взяла в руки хрустальный бокал и сделала глоток легкого розового вина, поданного на аперитив. Пока прислуга под чутким руководством Оливера наполняла тарелки ароматным супом из бобов можно можно воспользоваться мгновением и рассмотреть детей миссис Крэмвелл. Сэнди – общительный юноша с очаровательными ямочками на щеках и озорными карими глазами. Он сыпал остротами, подтрунивал над сестрой и каждую фразу матери дополнял смешной репликой. Уже не подросток, но еще не мужчина. А вот Эмма его полная противоположность. Она преимущественно молчала, смотрела на все вокруг равнодушно, манеры ее были идеальны, но ни теплоты, ни радушия при знакомстве с Габриэллой она не проявила. Казалось, что ей попросту все равно.

Элизабет же была прекрасной хозяйкой, истинная леди Эйджвотер-Холла. Она вела непринужденную светскую беседу и одновременно зорко следила за всем происходящим в столовой. И если ей казалось, что столовый прибор недостаточно отполирован, или на изломе хрустального бокала отблеск свечей играл тусклее, чем положено, то многозначительно поднимала тонкую светлую бровь, и Оливер тут же заменял весь набор на персону, вплоть до белоснежной накрахмаленной салфетки.

– Габриэлла, я надеюсь вам понравилась наша кухня? Я не знаю, что вы любите, но мне захотелось угостить вас традиционными английскими блюдами.

– Мне очень понравилось, Элизабет. У вас прекрасный повар.

Действительно, нежнейший ростбиф с ярко-розовой сердцевиной просто таял во рту, а запеченный картофель с овощами прекрасно дополнял его. Мясной пирог с пряной начинкой из птицы и перца, сыры и ветчина, домашнее сливочное масло и ароматный свежий хлеб, и, конечно же, знаменитый йоркширский пудинг с подливкой. Сначала такое обилие блюд показалось Габриэлле чрезмерным и достаточно тяжелым для ужина, но вскоре она изменила мнение. Блюда дополняли друг друга, были достаточно сбалансированы и вкусны, хотя пудинг она не оценила и осторожно отодвинула его на край тарелки.

– И мне понравилось! – вставил Сэнди. – А то в последнее время за этим столом можно съесть только макароны и пиццу.

– Не выдумывай, Сэнди, – засмеялась миссис Крэмвелл. – Просто Закари очень любит итальянскую кухню, – пояснила она Габриэлле.

– Хорошо, что не французскую! – Элизабет вопросительно посмотрела на нее. – Терпеть не могу луковый суп. – ответила Габриэлла. И если Элизабет на это только заулыбалась, то Сэнди откровенно расхохотался, и только Эмма сухо скользнула взглядом, продолжая думать о чем-то своем.

– Элизабет, вы все называете мистера Денвера английской производной от его имени – Закари. Но в официальных источниках и документах значится имя – Захария. Оно весьма необычно и мне любопытно узнать, как оно появилось в вашей семье? – спросила Габриэлла.