Хоук Старк оторвался от массы людей около входа и направился к нам. С другой стороны вошёл конвой вместе с заключёнными, которых тут же определили по машинам.

– Атвуд и Брайс, в машину! – прогремел голос Хоука, и я на полном автомате, придерживая винтовку, подошла к грузовику. – Вы охраняете внутри. Приказ понятен? Выполнять!

Когда я поднялась по ступенькам и проскользнула внутрь, то заметила беглянку, сидящую за решёткой, которая отделяла её от нас. Справа и слева имелись сиденья для стражи, на одно из которых я тут же села. Хлопнула дверь, и мы скрылись в полумраке кузова. Напротив меня сел Матиас, опустил винтовку прикладом вниз, держась за неё одной рукой.

– Интересно, вас с рождения учат быть такими безжизненными? Где радость в глазах? – послышался насмешливый, тоненький голосок.

Мне было плевать на всё, что происходило рядом. Пусть сейчас на нас нападут – я бы не смогла даже дёрнуться, не говоря уже об охране заключённого.

– Тебе не позволено разговаривать! – бросил Матиас.

– А ты зайди и заткни меня, малыш! – вторила она ему.

Парень только цыкнул и не ответил.

– Мара, – тихо позвал он меня, но я отвернулась, борясь с новым потоком слёз, что с новой силой потекли по щекам.

Я не могла поверить, что его больше нет.

– Всё нормально, – прошептала я. – Я в норме.

– Никто из нас не в норме, – сказал он, и мне пришлось посмотреть на него: в почти тёмном помещении его глаза казались блестящими. – Мы все ценили Майкла.

Я, сама того не осознавая, откинулась на спинку сиденья и ударилась затылком о металлическую конструкцию кузова. Закрыла глаза и сжала челюсть. Хотелось выть. Мои пальцы, обхватывающие винтовку, сжались. За что его убили? Неужели кто-то видел, что Майкл узнал о чём-то, о чём не должен был? Убрали свидетеля?

Голова гудела от разрывающих её вопросов, а самое главное – что в Эмбервуде преступность была под строжайшим запретом, и за неё выгоняли из города!

– Не моё, конечно, дело, но вид у вас какой-то помятый, – со смешком произнесла девчонка.

– Закрой. Свой. Рот, – прошипела я сквозь стиснутые зубы. – Я не он и могу зайти, чтобы вырубить тебя, а потом ехать в тишине до пункта назначения!

– Капец, напугала! Я видела и похлеще тебя! – заржала девчонка, но моя попытка встать была прервана движением грузовика.

– Вы хоть представляете, где живёте? Пляшете под руководством, которое, кстати, имеет вас во все дыры! Знаете, это когда не важно, в какую дырку засунуть!

Мы переглянулись с Матиасом, и я не знала, был ли он в курсе того, что происходило за пределами стен, знал ли он о бракованных?

– Чего молчите? – снова подала голос беглянка. – Правда глаза колет?

– Ну а вы чем лучше, а?! – вспылила я, не сдержавшись.

– Не нужно! – прервал меня Матиас.

– Мы хоть живём на свободе, не подчиняемся старому маразматику, который во всём видит только выгоду! Он же фанатик! – девчонка приблизилась к решётке, по которой ударил Матиас.

– Назад! – она отшатнулась и оскалилась.

– Мы подчиняемся маразматику? Серьёзно, девочка?! Что ты знаешь о нашей жизни? Вы – дикари, которые постоянно всё воруют! – я уставилась на неё, не понимая такого сильного негатива. Да сейчас каждый в нашем мире не ангел, сошедший с небес.

– Воруем! Потому что ваш сраный глава города делает всё, чтобы все вокруг пришли и подчинились ему! Он убивает каждого, кто стоит на пути; его эти сверхлюди насилуют женщин и детей! Детей, мать вашу! И ты мне сейчас говоришь, что я дикарь?! Это вы – отродье! Ваш весь этот Эмбервуд – гнилой! Ненавижу вас! – взгляд девчонки стал настолько злым, что даже на таком достаточно неблизком расстоянии была ощутима эта ненависть.