– Сейчас, Сергей Павлович, разворот будет, – невозмутимо отозвался привыкший к капризам Чичикова Бычок.

– А поскорее нельзя?

– Можно, – согласился Бычок и, сбросив скорость, переехал на встречную прямо по газону.

– К «Пежо» рули.

Остановились возле терпящих бедствие. Чичиков опустил стекло и спросил:

– Проблемы?

– Да видишь, братик, – смерив Чичикова цепким, все же скорее прокурорским, а не депутатским взглядом, от колес его машины до собственно физиономии, ответил тот, – вроде бортовой компьютер сдох. Хана дело.

– Микросхемы, мать их, – пробормотал Бычок.

Чичиков неторопливо выбрался из машины и, расплывшись в улыбке, протянул руку:

– Чичиков.

– Иван.

К слову сказать, блестевшие у обоих на шеях золотые цепи были примерно одинаковой толщины и размера, поэтому между собеседниками сразу же установились ровные взаимоотношения. Оба как-то вдруг ощутили необычайное взаимное расположение. Скажем же пару слов о новом знакомом Чичикова.

Иван Федорович Мотузко был человеком целеустремленным. Начав во время оно банщиком в номенклатурной бане, Мотузко на манер летящего ядра сумел сделать приличную карьеру, то есть поднялся весьма высоко с удивительной даже для новых времен скоростью. Однако, достигнув назначенной ему вершины, он, в отличие от ядра, хоть и замедлил полет, но все же не упал. Был он высок, крепок телосложением, а черты лица были той примечательной твердости и воли, что отличает образ работника НКВД из фильмов времен перестройки. Даже любезно улыбаясь, Иван Федорович смотрел так, что казалось, сейчас он произнесет нечто такое, отчего судьба собеседника, а может, и не только его, а и всего государства, в один миг изменится радикальнейшим образом. Подаст вдруг команду: «Молчать! Лицом к стене!» и увенчает дело коротким и решительным: «Залпом пли!» Впрочем, ничего подобного он себе не позволял, предпочитая говорить то, что собеседник хотел бы слышать. Многие считали Ивана Федоровича человеком недалеким и на этом сильно погорели.

Вскоре «Пежо» Мотузко было взято на буксир, а сам он сидел в машине Чичикова и рассказывал тому о своих неприятностях. Выяснилось, что он-таки прокурор, но, увы, все еще районного масштаба.

– Представь, Серый, – рассказывал он Чичикову, – шесть лет, как Буратино, на заочном юридическом. В наше время без диплома уже нельзя. Зачеты, экзамены, а это все бабки. Должны были сразу на город посадить. Суки! Зачем шесть лет учился, чтобы в районе упираться? Где справедливость? Когда надо кого вытащить – к Мотузко. Одного мудака от «вышки» спас, сто штук мне обещал, козлина… Кого опустить ниже плинтуса – к Мотузко. А когда Мотузко на дороге встал, ни один шакал не подъехал. У всех дела, понимаешь. Один ты, Чичиков, человек!

Тут зазвонил мобильник, и Мотузко заговорил совсем в иной манере – ожесточенно и зло, да в общем-то скорее, заорал:

– Ну и что ты мне втираешь? Где твой Игорь?! Его разорвали, понял?! Разорвали! Иди к Тихонычу, иди куда хочешь! – дал отбой и в прежнем, совершенно дружеском тоне продолжил: – А давай, Серый, загоним мою тачку на техсервис и махнем в кабак?

– Давай! – запросто согласился Чичиков.

В дороге Чичиков расспрашивал Мотузко о городских делах, тот же, довольный сторонним собеседником, охотно распространялся об н-ских нравах.

– Вон, – кивнул Мотузко на витрину шикарного магазина, – магазин фирмы «Эъ».

– Странное название, – заметил Чичиков рассеянно.

– Название странное, а фирма сраная! – хохотнул Мотузко. – Нет, братик, все чики-чики, элитные стройматериалы и все такое, даже мэр там гуся покупал. Только люди оттуда бегут.