Бывало, что я сам пробовал читать только что написанный монолог, и публика его не принимала, а Славик брал его, поколдует над ним, найдёт какой-то особый ключик, и зал умирает со смеху.

Конечно, хотелось, чтобы ему мои тексты нравились, чтобы он похвалил меня.

Приводить эти тексты здесь не имеет смысла. Как говорил Григорий Горин: «Юмор – продукт скоропортящийся». То, что когда-то казалось очень смешным, сегодня не вызывает даже улыбку.

Я помню, когда Хазанов исполнял наш с Хайтом монолог «Арбуз», учащегося кулинарного, публика умирала со смеху. И не зря он этот монолог исполнял на семидесятилетии Брежнева.

Там речь идёт об учащемся, который, поев с девушкой арбуза, пошёл её провожать, а туалета нигде нет. Вот на этом и строится весь юмор. Тогда эта тема была шокирующей. Поверьте, я сам читал этот монолог в Политехническом музее, и меня не отпускали со сцены.

На другой день маститый сатирик Борис Ласкин обошёл все редакции и с возмущением рассказывал там о том, какой я пошляк.

А Мария Владимировна Миронова позвонила Хазанову и сказала, что это всё равно, если бы они с Менакером играли миниатюру про то, как она наелась горохового супа и что из этого вышло.

Если вы сегодня прочтёте этот монолог, он вам покажется детским лепетом. А тогда – огромный успех и возмущение коллег.

Так вот, после первых заседаний Верховного Совета я написал Славику совершенно убойный монолог про эти самые съезды. И Славик с огромным успехом его исполнял. Но сегодня зритель даже не поймёт, о чём это.

А в 90-х годах я написал Славику монолог от лица бандита. В то время, когда все знали воров в законе и главарей банд, монолог имел бешеный успех. Кого сегодня это может волновать, кто сегодня помнит люберецких, измайловских, ореховских, тамбовских и казанских?

А тогда я сел в такси возле дома, таксист сказал мне:

– Слыхал, нашего Шишкаря короновали.

Он не знал, кто у нас премьер-министр, но знал, кого короновали.

Вот такое было время.

Время, конечно, было интересное. Восторг и ужас.

Хазанов в 1991 году ходил в те три дня к Белому дому, а жена его, Злата, кормила там народ пирожками.

Ростропович приехал в Москву в самый разгар событий. У него не было визы, и его всё равно впустили в страну. Они поехали в Белый дом, после чего и появилась та знаменитая фотография. Солдатик спит на плече виолончелиста, а он держит на коленях автомат.

«Машина времени» поучаствовала в концерте у Белого дома, а потом поехала на гастроли в Кисловодск. Я с ними встретился в Ессентуках, где тогда отдыхал с женой. До концерта водил всю эту команду на источник попить минеральной водички. Водичка ребятам понравилась, но пили они немного, я предупредил, что пара стаканов поставит концерт под угрозу срыва.

В начале 90-х с концертами было совсем плохо. Всё было плохо, и почти у всех. Народ стоял от Большого театра до Детского мира, продавая шмотки и всё, что угодно.

Сегодня это кажется невероятным. Сплошная шеренга продавцов от Большого до Дзержинки. И это в самом центре столицы нашей Родины.

Денег не было. Я ездил куда-то на Нагорную улицу на склад, брал там коробки с французской дамской обувью, потом развозил эту обувь по магазинам, сбывал.

Надо было как-то выживать, и я затеял сделать театр. Объединились с Аркановым, и я оформил в Союзтеатре наш театрик ПЛЮС – профессиональные любители юмора и сатиры.

Вместе мы, я, Арканов, Дабужский, Грушевский, Львович, Лукинский, Христенко и ещё пара-тройка артистов, ездили по стране, собирали большие залы, вплоть до дворцов спорта. Так хоть что-то зарабатывали. У нас был директор, замдиректора, бухгалтер, ну и мы, артисты.