– Интересная мысль. Не хочешь зайти куда-нибудь посидеть за чашкой кофе?

– С удовольствием.

Мы зашли в кафе. Заказали кофе и по кусочку чизкейка.

– Чем больше я с этим сталкиваюсь, тем сильнее меня пугает та топорность, с какой сегодня власти проводят политику всеобщей охренистианизации и патриотизации населения, – изрек Господь и посмотрел на меня.

Судя по его взгляду, он ждал каких-то слов от меня, поэтому я сказал:

– Знаешь, у меня со времен школьных политинформаций на политику стойкая аллегория с приступами тошноты в случае передозировки, так что я усиленно старюсь не следить за происходящим в стране, тем более что только так можно хоть что-то понять в окружающей нас действительности.

– Вот именно! У любого нормального человека эти методы не могут не вызывать отвращения к насаждаемым ценностям, и насаждающие их люди не могут этого не понимать. А это может означать либо то, что количество, да и качество нормальных людей таково, что ими легко можно пренебречь и не забивать себе голову новыми технологиями в области управления массами. И тогда нас ждет реставрация всех прелестей той жизни, об одном только упоминании о которой любому нормальному человеку становится тошно. Либо якобы насаждая эти ценности, власти желают выработать рвотный рефлекс у населения, чтобы на этой волне тошноты впихнуть в нас под видом противорвотной пилюли очередной и наверняка еще более маразматический пакет обязательных для всеобщего разделения ценностей.

– А почему обязательно маразматический?

– Потому, что в ответ на обвинение в маразматичности отстаиваемых утверждений обвиненный в этом чаще всего заявляет: «Ну давайте тогда…» и предлагает нечто еще более маразматическое под видом чуть ли не единственной альтернативы. Одно время я думал, что это тактический прием спора, но позже убедился в том, что слишком многие люди так мыслят и всю жизнь делают выбор между теми или иными маразмами, не понимая того, что сами доводят любую идею до крайней степени маразма.

– Кстати, а мы с тобой в какой-то степени коллеги, – сменил я тему, вспомнив недавний разговор с шефом.

– Это в каком еще смысле?

– Как сказал мне один весьма интересный человек, одной из наших наиболее ненасытных потребностей является потребность заебывать всех и вся, и с этой точки зрения бог – это тот, кого можно заебывать в любое время дня и ночи. Осознав это, предприимчивые люди создали своеобразные институты заебывания или религии, члены которых за право заебывать бога своими молитвами должны не только содержать администрацию этих институтов, но и практически беспрекословно выполнять все их требования и всячески способствовать как добровольной, так и принудительной вербовке новых членов в эти институты. Так бог из заебываемого превратился в заебывающего или своего антипода, имя которому дьявол.

– А причем здесь ты?

– Я внимательно слушаю этого человека, играя тем самым для него роль бога.

– Это все, конечно, здорово, но тут есть одно «но»: как бог я не бог весть кто, так как у меня совершенно нет времени на чьи-либо заебы. Я создаю себя по своему образу и подобию, поэтому я господь, но никакой не бог.

– То есть бог – это неотъемлемая часть института тотального заебывания, а господь – это тот, кто творит себя по образу и подобию? Ты предлагаешь разделить эти понятия?

– Дело не в понятиях, а в понимании.

– Резонно, черт возьми!

– Идея же весьма забавна. Надо будет ее предложить кому-нибудь из психотерапевтов.

– Таки да. Кстати, эта гипотеза весьма наглядно объясняет, почему церковники не любят психотерапевтов.

– Как мама? – спросил я, когда и эта тема была исчерпана.