Быстрый бег одной из служанок, споткнувшейся на каменном полу в коридоре, успокоил графа, поскольку по своему опыту он хорошо знал, что о беде сообщают, лишь еле переступая, в поисках нужных слов. Молодая служанка поднялась на ноги и, отряхнув чуть запачканный в крови желтоватый передник, выбежала к каменной лестнице и вцепилась мёртвой хваткой в массивную деревянную балясину.

‒ Сын!!! Родился сын!!! ‒ с радостью стала кричать служанка своим тонким голосом, более похожим на звуки свирели.

Граф встрепенулся, сбросив с себя приступ страха, и быстрым шагом направился к лестнице, ощущая, как ему резко стало жарко в своём красном суконном костюме, под которым от пота прилипла к телу просторная рубаха. Он ускорил шаг и побежал по коридору к покоям графини. Сердце несказанно трепетало в его груди и, возможно, в первый раз настолько сильно от простого переизбытка чувств.

Старухи-повитухи вытирали мокрые от пота лица, продолжая присматривать за роженицей, а служанки посторонились и дали своему сеньору пройти к его жене и сыну, не рискуя создавать каких-либо помех.

‒ У вас родился наследник, наш господин! ‒ учтиво поклонившись, произнесла старшая из трёх повитух, рассчитывая на щедрое вознаграждение.

Граф Анри не обратил на поздравление старухи никакого внимания и, остановившись на мгновение у кровати с белым балдахином, прислушался к спокойному щебетанию своего новорождённого сына. Улыбка на овальном лице отца со шрамом на правой щеке будто вернула его в собственные детские воспоминания, которые ему хотелось пережить снова, но только уже со своим наследником. Мгновения ‒ это есть наша жизнь! Их мы помним и никогда не забываем, какими бы они для нас не были.

Граф подошёл к кровати и аккуратно присел на перину, где сидела его жена с сыном на руках в вымокшей от пота и крови просторной рубахе.

Младенец, закутанный в пелёнки, спокойно смотрел на своего отца, и бездонным взглядом тёмных глаз искал свою судьбу, которая должна была вот-вот спуститься на него. Это ожидание можно сравнить лишь с неизбежностью и смирением, ведь пока у малыша не было сил противостоять её цепким рукам.

‒ Мой дорогой, любимый и родной сыночек! ‒ с восторгом в голосе и необыкновенной теплотой произнесла графиня, за чью руку и сердце ещё не так давно боролись множество благородных сеньоров. Теперь она стала матерью, исполнив свой долг перед мужем, и стала ещё красивее и чище, ведь в её верности и благочестии невозможно было усомниться.

Матильда поцеловала сыночка в крохотный лобик и с любовью во взгляде посмотрела на своего господина.

Огонь свечей плавно танцевал под силой дуновения лёгкого, но холодного ветерка, просочившегося из щели приоткрытых ставен. Радостные лица дополняла обрывистая тишина, а мрачный замок, уставший от смертей, почувствовал начало новой вехи своего существования.

‒ Гийом! Я хочу, чтобы моего сына звали Гийомом, ‒ взяв на руки сына и посмотрев в его бездонные тёмные глаза, сказал граф, приняв твёрдое и авторитарное решение, как всегда делали его предки, чей род шёл от истинных рыцарей Карла Великого.

‒ Как будет угодно моему господину, ‒ покорно согласилась графиня и больше не проронила ни слова. Сейчас она мечтала лишь о том, чтобы её сын был счастливым и благородным потомком своего рода, для кого честь и отвага не закроют врата к настоящей любви.

Молодая служанка подошла к окну, чтобы закрыть чуть приоткрытые ставни, и увидела на ночном небе среди рваных облаков мерцавшую звезду…

Франция. 1089 год.

Замок Ла Валлет.

Летний рассвет имеет особую силу. Он словно незримый судья разделяет ночную тьму от дневного солнечного дня, когда людские молитвы имеют ещё большую силу, не встречающуюся с преградой в виде дождевых или грозовых облаков.