В офисе их сейчас всего двое – остальные или ещё на обеде, или у клиентов на подписании договоров.

– Слушай, Ира, у тебя есть что-нибудь от головы?

Девушка, сидящая за соседним столом, перестала пялиться в монитор, вытащила один наушник и спросила:

– Что?

– Говорю, голова болит. Есть у тебя таблетки какие-нибудь?

– А, щас погляжу, – послышался звук открываемых ящиков и шуршание бумаг. – Вот, – она положила на стол большой кругляш.

– Благодарю, – Святослав уставился на большую грудь, распирающую блузку и едва не выпрыгивающую наружу.

Будь у меня такое страшное лицо, я бы наверно тоже ходил с полуголыми сиськами.

– Славик…

Он давно перестал раздражаться, если его называют Славой, что ещё сошло бы за сокращение от «Ярослав», но никак не «Святослав». Хорошо, ещё Стасом не зовут, а то ведь и поправлять собеседников лень.

Судя по обращению, сейчас попросит чего-нибудь.

– Мне завтра надо уйти пораньше – после обеда. Но курьер обещал привезти договора под роспись. Он может опоздать и приехать после двух. Можешь ему документы подписать?

Святослав перестал пялиться на грудь.

– Да, конечно.

– Ой, спасибо.

– Не вопрос, – сухо ответил Святослав.

Извлек таблетку из упаковки, запил её кофе и посидел с закрытыми глазами.

До вечера договоры не закончились, а голова продолжала болеть, хоть и не так сильно. В носу постоянно зудело, от чего Слава чихал время от времени. Потом зуд перешёл в жжение, словно горчицей намазали. Время до конца рабочего дня тянулось медленно и мучительно.

Выйдя с работы, постоял минуту под козырьком здания. Осеннее солнце уже скрылось из виду, но сумерки ещё не начались. Погода для конца сентября теплая, даже слишком.

Голова закружилась так, что пришлось опереться о стену подъезда. Подкатила тошнота, в глазах потемнело, а футболка промокла от выступившего пота и прилипла к телу.

Приступ быстро прошёл, но головокружение и предательская слабость остались.

Постоял несколько минут пока ветерок обдувал и приятно холодил. Решил всё же прогуляться, чтобы хоть немного прийти в чувство.

Покачиваясь, направился к метро. Пешком до него не больше десяти минут, но из-за болезни восприятие исказилось, будто полчаса прошло. Зато свежий воздух, насколько он может быть свежим днём в Москве, проветрил голову.

В метро незатуманенной она оставалась недолго. Духота, тусклый свет и громыхание поездов привели Славу в полуобморочное состояние. Свободных мест не нашлось, поэтому он прижался спиной к дверям вагона и, стараясь не потерять сознание, смотрел по сторонам.

На очередной станции в вагон въехал безногий попрошайка. Продвигаясь по вагону, он заунывно рассказывает свою вымышленную историю. Пара человек дали ему мелочь, прежде чем он добрался до места, где пристроился Святослав.

Попрошайка взглянул на него, подъехал ближе. Слава кинул и отвёл взгляд, а нищий приблизился и, протянув жестянку для мелочи, подёргал за штанину.

– Отвали, – прошипел Святослав, поражённый такой наглостью. – И так тошно.

Попрошайка молча отъехал к дверям и выкатился из вагона на станции. Своей остановки Слава дождался с трудом и, когда открылись двери, едва не вывалился из вагона. Поднялся по лестнице и по подземному тоннелю побрёл к выходу.

Выбрался под козырёк и прислонился к стене. У другой стороны навеса над ступеньками заметил трёх мужиков в спортивных штанах и с пивом в руках. Судя по частому ржанию, они обсуждают последние открытия квантовой хромодинамики. Поодаль кучкуется группа азиатов, а рядом стоит странный тип с листом бумаги на груди.

Тип с плакатом раздаёт листовки выходящим из метро, но все стараются обойти его стороной. Протянутые листовки прохожие берут, лишь оказавшись притёртыми потоком людей нос к носу с агитатором.