Лань выругалась, но ее собеседник этого не услышал, потому что шум трактира «Ароматное песчаное облако» прорезал крик на языке настолько резком, что он нарушил гармонию всех других языков, на которых говорили в этом месте.

– Комендантский час!

Лань слишком поздно почувствовала изменения в воздухе, холодное и зловещее давление металлической ци, что вторглась в радостную атмосферу кэчжаня. Двое элантийских патрульных перешагнули порог всего в нескольких шагах от стола, за которым она сидела.

– Не волнуйся, – мягко произнес парень, заметив, как девушка напряглась. – Они не будут никого беспокоить. Запугивание торговцев из других королевств не пойдет на пользу торговым отношениям.

Но Лань замерла по другой причине. Элантийские патрульные держали в руках свитки. Они останавливались у каждого стола и вполголоса говорили с горсткой торговцев, при этом указывая на нарисованный чернилами портрет. Портрет, над которым она заметила свое настоящее имя – Сун Лянь.

Ее сердце колотилось, как у кролика. Внезапно Лань показалось, что ее Бог-Демон, знание практики и Искусство Песни испарились. Она снова стала беспомощной девочкой в чайном домике Хаак Гуна, где жестокие пальцы давили на кожу, а зеленые глаза насмехались над ней.

Лань отложила палочки для еды и протянула хозяину трактира горстку монет.

– Сдачу оставь себе.

Когда она попыталась ускользнуть, он крикнул:

– Эй, мисс, подожди! – его голос разнесся по кэчжаню, и Лань замерла. Краем глаза она видела, что патрульные смотрели в ее сторону. – Снаружи небезопасно… Особенно сегодня!

Лань наклонила голову и повернулась к патрульным спиной.

– Почему? – спросила она, хотя едва слышала ответ. Сосредоточившись на ци вокруг, она почувствовала, как элантийцы перешли к следующему столику, а их металлическое оружие оказалось еще ближе.

В голове Лань проносились всевозможные варианты. Дилая и Тай были в безопасности… по крайней мере, в большей, если патрульные все же обнаружат ее здесь. Как и сказал хозяин трактира, элантийцы не стали бы пугать заезжих торговцев и портить отношения с другими королевствами. Лучшим выходом было спрятаться или покинуть кэчжань.

– Сегодня полнолуние, – сообщил парень, и что-то в его голосе заставило Лань остановиться. – Люди, оказавшиеся на улице в полнолуние, говорят, что слышали вещи, которых… на самом деле нет. И у каждого свое. Некоторые мои клиенты рассказывали, что слышали вопли своих давно умерших возлюбленных. Другие же ссылались на бой часов, звон колокольчика, пение детей… и еще куча всего. – Он понизил голос. – Ты же искала город Бессмертных. Так вот, некоторые говорят, что виной всему призраки Храма Истин, которые возвращаются в Наккар для охоты… А сам город снова появляется в нашем мире.

Элантийские патрульные отвернулись и склонились над другим столом. Лань выдавила неуверенную улыбку и сказала:

– Если я встречу поющих детей, то присоединюсь к ним. Я как раз искала клиентов, для которых могла бы сыграть. Еще увидимся!

А затем она выскочила за дверь, удивив трактирщика своим быстрым уходом.

Страх, подступивший к горлу, немного отпустил, как только она скользнула под покров темноты. Ночь освещало только жуткое белое сияние луны на облачном небе. Прохладный пустынный ветер завывал над побеленными стенами. Улицы опустели, исчезли разноцветные брезенты дневных рынков; не осталось и следа от ярких драгоценных камней, горьких трав и порошкообразных специй. Кэчжани и пивнушки погасили свои фонари и закрыли двери, так что через их бумажные окна, от которых исходил слабый мерцающий свет, время от времени доносились смех или игра на цитре