– Отпустите меня пожалуйста....– на моих глазах стремительно набухают слёзы.

– Я не могу, – шепчет мужчина, приближая губы к моему уху, – Слишком важные два дня. Чтобы ты всё испортила? Нет. Просто скажи…

Часто, рвано дышу. Мысли мечутся в голове. Он блефует, какая помощь? Он же меня первый и прибьёт. Боже…

Слёзы начинают течь по щекам, мокрой солью разъедают мои приоткрытые губы. Керефов отстраняется и смотрит на меня в упор своими чёрными, будто ничего не выражающими глазами.

– Это не поможет, – только и говорит ровно, – Арина, ты знала, что, если у обычного мужчины агрессия падает процентов на восемьдесят при виде женских слёз, то у садистов она во столько же возрастает?

– Вы садист? – всхлипываю, слишком остро ощущая его пальцы, продолжающие больно сжимать мой подбородок.

– Нет, но думаю, их здесь достаточно.

– Я…я...Тимур Тигранович, я просто эскортница…шлюха…Правда! Я…я не понимаю, что вы хотите от меня! Не понимаю эту игру…Давайте, я Нэллу позову, давайте?!

– Хватит! – зло рыкает на меня, раздражаясь, – Ты…

И тут у него звонит телефон. Керефов обрывает себя на полуслове, лезет в карман за трубкой, наконец отпуская меня. Плюхаюсь попой прямо на мягкий ковёр, потирая ноющую челюсть. Размазываю слёзы по лицу, руки в треморе дрожат. Я вся дрожу.

Боже, помоги…Просто помоги мне выбраться из всего этого! Живой…

– Да, – Керефов сжимает пальцами переносицу, пока слушает, что ему говорят. Задумчиво наклоняет голову, мажет по мне тяжёлым взглядом исподлобья, – Да, хорошо, сейчас спущусь…Да…Да, я понял.

Сбрасывает вызов, убирает телефон.

– Мне нужно идти, – сообщает, снова смотря в упор и уперев локти в колени.

– Х-хорошо…

– Ты останешься здесь.

Обнимаю себя за плечи, сидя перед ним на полу.

– Надолго?

– Либо пока не скажешь, кто ты такая, чтобы я понял, что с тобой сделать. Либо на весь выезд – на два дня. Если ты у нас шлюха, то не переживай, всё оплачу, – сцепляет руки в замок, подаваясь ко мне корпусом.

– На два? Я не мо…– и замолкаю, прикусывая губу. Если я утром завтра не выйду на связь, оператор поднимет тревогу и тогда…Быстро опускаю голову, опасаясь, что у меня глаза радостно блеснули. Откашливаюсь, прочищая горло, – Х-хорошо.

Снова поднимаю на Керефова глаза. Встречаемся взглядами. Его такой въедливый, что у меня внутри всё обмирает. Даже вздохнуть не могу. И почему-то вкус его члена фантомным будоражащим воспоминанием разливается на языке, вызывая слюноотделение. Секунда, две…

И мужчина разрывает наш зрительный контакт, резко вставая с кресла. Распахнув дверь номера, подзывает ближайшего охранника в коридоре. Я так и сижу на полу.

– Да, Тимур Тигранович, – появляется какой-то мужик в дверном проёме.

– Мы с девочкой поиграть хотим,– говорит Керефов, бросая нетерпеливый взгляд на часы на своём запястье, – Есть у вас наручники, верёвки, пробки, кляпы, плётки, в эту сторону…Только чтобы всё крепкое, не для детей.

Что?! От шока я глохну на пару секунд, пропуская ответ охранника. Внизу живота будто кусок льда взрывается, промораживая меня насквозь. Мой расфокусированный взгляд скользит по комнате в попытке за что-то спасительное зацепиться, и вязнет в чёрных глазах Керефова, стоящего напротив.

– Раз с остальным, говоришь, порядок, то вернусь и проверим, да, Арин?

– Мхм, – тоненько сиплю в ответ, смотря на мужчину во все глаза.

Губы Керефова трогает едва заметная кривая ухмылка, и мне она чудится по-настоящему дьявольской.

Весь его вид навевает подобные ассоциации – смуглый, высокий, такой серьёзный в классических рубашке и брюках, с хищным мерцающим взглядом на красивом, будто вырубленном скульптором лице, подсвеченный тусклым красноватым светом включённых настенных ламп. У меня поджилки слабовольно трясутся, пока рассматриваю…