Для себя, не только ради Гоши.
– Приехали.
Ритка уснула на заднем сиденье патрульной машины. Я кое-как ее растолкала, когда мы приехали ко мне домой.
Полицейский проводил нас до двери квартиры, пожелал спокойной ночи, убедился, что мы зашли, и только после этого отправился прочь.
Восвояси.
Я устало рухнула на пуф возле входа и вытянула ноги вперед, со стоном стягивая каблуки.
Голова болеть начала из-за выпитого и пережитого, а потом мой взгляд упал на большой черный мешок с постельным бельем, которое я собрала, но так и не вынесла.
– Надо выкинуть белье, – сказала я, кивнув на черный мешок.
– Выкинуть? У меня есть идея получше, – подала голос Ритка.
Ох, не надо было ее слушать!
Тем более не надо было делать, как она сказала, но внутри подал голосок огонек, жаждущий мести…
– Поднимаю ставку.
– Опять поднимаешь. Снова? Сколько поднимать можно? Опять надуришь!
– Я не дурю. Кий в руках держи ровно, и будет тебе счастье.
– Скучно!
Савелий Волков, он же просто Волк, поднимает руки и бросает кий на стол, испортив идеальнейшую расстановку шаров.
– Эй.
– Все. Не играю! Скучно. Заебал ты меня. ЗА-Е-БАЛ. Все. Что за сборище такое? Трезвое, и без баб!
Вопреки тому, что Савелий возмущается о трезвости наших посиделок, сам наливает себе виски и всасывает в себя, будто воду.
– Шары катаем. Тьфу! Надо другие шары подкатывать. В правильном направлении. Давай девок позову, а? Как в старые добрые времена, а? По мокрой пизденке на каждой коленке!
– Нет.
– Ну хоть одну? На двоих раскатаем!
– Нет.
– Ебаный святоша! Неужели тебе баба твоя не приелась еще? За годы брака! Декабрь, ну? По-братски! Поделись правдой… Ни за что не поверю, что ты все эти годы только одну бабенку и потрахиваешь. Приедается же, ну! Какой бы смачной она ни была, не поверю! Моногамность – самый большой изврат, которого в природе быть не должно!
– М-да? И как это работает?
– Как?
Друг складывается пополам, гогоча, как гусь.
– Точно ебаный святоша, все забыл. Уже не помнишь, куда хуй совать надо. Трезвый постоянно. На спорте, да?
– Да.
– Смотрю, железом до сих пор увлекаешься, расперло тебя еще больше. Стероиды какие-нибудь жрешь, поди! Все в мышцы идет, но не в ту, что надо… Слушай, а может, ты импотентом заделался?
– А может, ты на колени встанешь и отсосешь? Заодно и проверишь!
– Если у тебя на сосущего мужика встанет! – отбривает мою шутку, даже не обидевшись.
– Ни на твой похабный рот, ни на твою уродливую жопу у меня никогда не встанет, не надейся.
– Вот и нечего на мою жопу смотреть! – натягивает полотенце повыше. – На бабские жопы смотри.
Хмурюсь, отвернувшись: в голове промелькнула сегодняшняя ситуация с Людмилой.
Друг успел засечь мимолетное изменение настроения. Подбирается с ухмылкой и внимательно, голодно, типично по-волчьи смотрит, заглядывая в глаза.
– Ты че на меня, как на кусок мяса уставился? – толкаю его в плечо. – Отодвинься. Прижался, будто к телке.
– Чую, пиздишь ты мне. Как дышишь. Было что-то. Так?
– Завали хлебало. Выпей лучше. Бабу хочешь, так шуруй и снимай для себя. Мне не надо. Есть с кем время провести.
Отхожу подальше, натирая кий старательно. Сава всю партию испортил, но можно шары и по памяти расставить, чем я и занимаюсь.
Изредка кошу взглядом в сторону телефона.
Обычно, как в сауну соберешься, моя в это время тактично спрашивала: «Придешь ночевать?»
Раньше, конечно, звучало иначе: «Без тебя в постели холодно. Скучаю…»
По-скромному так, но честно.
Несколько слов – и все… Приплыли. Хуй концом в небо, как мачта!
Мне и этих слов хватало, чтобы загореться.
Только к ней и летел. К Любимой.