Он хлопает дверью.

Обходит машину.

Устраивается за рулём.

Смотрю в зеркало.

Позади остаются ворота и силуэт мужа, крупный и какой-то потерянный, от чего у меня щемит сердце, Демьян как маленький мальчик, что потерял маму в торговом центре. 

То, что заставило моего взрослого мужа казаться ребенком - сидит сейчас за рулём. Чистое зло в завлекающей упаковке.

Потому, что на воина добра Осман ну никак не похож. Ибо это добро с кулаками.

Кошусь на его руку, она расслабленно лежит на руле. 

Днём, когда Осман подкараулил меня возле аптеки - этой печати на его ладони не было. И мне никто удосужился объяснить, что это, вообще, такое и почему мне так плохо от этих черных узоров, переплетающихся с линиями его руки.

Если даже Демьян отступился, отдал меня.

А ведь они обещали. Валерий и Павел. Сегодня на обеде. Что я в безопасности.

Мы огибаем дом, и Осман останавливает машину с другой стороны, перед воротами.

Выходит.

Сдвинув брови слежу, как он открывает большие железные створки, вглядываюсь в вечерний мрак, разбавленный фонарями, в серую громадину здания.

Не понимаю.

Это ведь наш мужской колледж.

Только, кажется, с торца.

Хотя, нет, вон такое же крыльцо...

Словно зеркальное отражение, мы никуда не уехали, мы его просто объехали, оказались там же.

То есть мы вернулись?

Или нет?

Осман возвращается за руль, и мы вплываем в ворота.

По обеим сторонам выложенной плиткой дороги растут ели, лежат те же самые сугробы, горят уютным апельсиновым светом окна.

Все на месте.

Кроме Демьяна.

Он остался на той стороне.

А здесь...

- Где мы? - морщу лоб.

Осман молча паркуется в ряду одинаковых белых джипов.

- Выходи, - кратко бросает мне, и первым выбирается на улицу.

Спускаю босые ноги в снег. Мне не холодно, но неуютно, к хорошему привыкаешь быстро, вот и я привыкла, ходить на эксклюзивных каблуках, Демьян битком набил мою гардеробную обувью и одеждой.

А теперь туфли потерялись, я босиком, в единственном платье. И внешне дом выглядит, как прежде.

Но что-то не так.

Осман ведь не мог навернуть кружок, чтобы вернуться и сказать:

- Выходи.

И отпустить меня домой.

Подхожу к нему.

Он косится на мои голые ноги, белый снег и пальцы с красным маникюром, в полумраке как вишенки.

Он делает неуверенное движение в мою сторону, и кажется, хочет меня поднять на руки, но останавливает себя, смотрит мне в лицо, словно раздумывает, заслуживаю ли я поблажек.

Ведь я хоть и женщина, но враг - эта мысль так ясно горит в его голубых глазах.

Вспоминаю, как ещё ночью Демьян целовал каждый пальчик, и уж точно не заставил бы меня стоять в снегу босой, и хрипло говорю:

- Джентльмен из тебя так себе.

Осман усмехается. Губы так и остаются плотно сжаты, лишь изгибаются уголки.

- Ты уязвлена, Лили? Привыкла к другому обращению? - он вдруг наклонятся и под моим изумленным взглядом снимает свои черные блестящие туфли. Подхватывает их одной рукой и жестом показывает на крыльцо. - Дамы вперёд.

От растерянности слушаюсь, шагаю к ступенькам. Не удержавшись, оглядываюсь, он идёт за мной.

Красивый, самоуверенный. И я такой бравады в жизни не видела. 

На руки не возьму, но обувь, так и быть, тоже сниму - что он за выпендрежник такой?

Останавливаюсь у широкой черной двери. Он тянется через мое плечо, открывает ее, пропуская меня.

Ступаю в холл.

И сразу понимаю - это не наш колледж.

По самому центру растет дерево, очень толстое, его кривые ветви перилами тянутся на второй этаж. Весь холл уставлен железными лавочками, а не синими диванчиками, как у нас.

- Добро пожаловать, - с долей издёвки говорит Осман. С громким стуком хлопает дверь за моей спиной. - Женский закрытый колледж.