Опасного народу, подумала Бетти и вздрогнула. Мошенники, воры и даже убийцы – все они находились на острове Расплаты, на расстоянии всего одной паромной переправы. За ним располагался маленький остров Утраты, где хоронили покойников с Вороньего Камня. Последний остров – единственный, где Бетти с сестрами никогда не были, – назывался островом Невозврата. Туда отправляли ссыльных, и остальным на остров дорога была заказана.

Бетти посмотрела на Фингерти, который до сих пор, ссутулившись, сидел на высокой табуретке. Жилка на его морщинистом лбу пульсировала в такт ударам колокола.

Прошлое Фингерти всем было хорошо известно: сперва тюремный стражник – потом и сам стал преступником. Об острове Невозврата он знал больше, чем все посетители «Потайного кармана», вместе взятые, поскольку когда-то помогал отчаявшимся ссыльным оттуда сбежать.

– Ну почему именно сейчас! – воскликнула Флисс. – Мы так здорово подготовились, а теперь этот дурацкий колокол все портит!

– Ничего он не портит, – возразила бабушка, появляясь из-за двери, которая вела на лестницу. – Он говорит правду – вот что он делает! – Бабушка беспомощно обвела рукой трактир и бросила на пылающие камины такой же пылающий взгляд. – Кого мы пытаемся обмануть? Делаем вид, будто это не дыра для всяких… всяких людских отбросов!

– Бабушка! – возмутилась Флисс. – Нельзя так говорить.

– Но это правда! – отрезала бабушка, схватила стакан и отхлебнула виски. – Мы можем сколько угодно чистить и драить это место, толку не будет. Я всегда говорила: из свиного уха шелкового кошелька не сошьешь!

Чарли сморщилась:

– Фу! Зачем шить кошельки из свиных ушей?

– Это просто выражение такое, – объяснила Флисс. – Бабушка хочет сказать, раз уж здесь все так, как есть, за особо хорошее это место не выдать.

– Значит, я могу снять платье? – тут же спросила Чарли.

– Пока нет, – ответила Бетти. – Они еще могут прийти.

– Они уже опаздывают на пятнадцать минут, – мрачно заметила бабушка.

– А может быть… – неуверенно протянула Флисс. – Ну… Так ли уж плохо, если мы все-таки тут останемся?

– Что? – Чарли, казалось, не поверила своим ушам. – Зачем нам тут оставаться, если мы можем открыть кондитерскую с мороженым? – Ее зеленые глаза заблестели от жадности. – Ты только подумай, сколько разных вкусов… И ягодный сироп…

– Не говоря уже о том, что я скоро свихнусь жить с вами в одной комнате, – вставила Бетти.

– Мне нравится с тобой жить! – запротестовала Чарли.

– Мне тоже, но там уже тесно, – сказала Бетти. – Там и все твои зверушки, и целая гора кое-чьих любовных писем…

– Ну, не такая уж гора, – пробормотала Флисс, залившись краской. – Просто, понимаете, это наш дом.

Бетти почувствовала, как к горлу подступает отчаяние. Флисс только дай повод посентиментальничать!

– Знаю, – смягчилась бабушка. – Но стоит подумать, что мы не можем отсюда уехать… и кажется, что это уже не дом, а тюрьма.

Сестры молча обменялись взглядами. Они лучше прочих знали, каково это – очутиться в ловушке. До тринадцатого дня рождения Бетти над девушками из рода Уиддершинс висело проклятие, не позволявшее им покидать Вороний Камень. Но Бетти с сестрами сняли проклятие – с помощью щепотки семейной магии. Это был секрет, о котором знали только они втроем. А сестры Уиддершинс умели хранить секреты.

– Флисс, – вдруг спросила Чарли, принюхиваясь, – чем это пахнет?

– Галки-нахалки! – вскричала Флисс и побежала вверх по лестнице.

Через пару минут она вернулась с подносом подгоревшего имбирного печенья и начала его раздавать.

– Я это не буду, – заявил Фингерти, разглядывая почерневшее печенье. – Все зубы переломаю!