О решениях, которые мы принимаем.

Что бы сейчас было, поступи я тогда не так, а иначе.

Я никогда не была в Польше. Интересно, какая она.

– Устроим настоящую охоту за сенсацией, – заявила Лори. Тут принесли еще пива, один «Хайнекен» для нее и по светлому «Миллеру» для нас, и Лори на время умолкла, потом подалась вперед, поставила локти на край стола, подбородок положила на ладони. – С призом и со всем прочим, как полагается.

– А какой у нас будет приз? – поинтересовалась Рут.

– Проигравшие угощают победительницу обедом в ресторане, который она выберет.

– Погоди-ка, – вмешалась я. – Ты что, хочешь сказать, что мы пойдем туда каждая сама по себе и будем пытаться заснять эту тварь на пленку?

Я уже видела, как мы втроем бредем по Верхнему Фоксвиллю, каждая по своей улице, среди заброшенных домов, которые кишат бомжами, наркоманами и прочими cabrones[21].

– Знаешь, у меня нет желания пополнить собой криминальную статистику города, – сказала я.

– Да ну, брось. Мы же там и так постоянно шатаемся, по клубам тусуемся и прочее. И вообще, когда ты в последний раз слышала о каких-нибудь происшествиях в Фоксвилле?

– Дай мне газету, я тебя быстро просвещу, – ответила я, протягивая руку к номеру «Дейли джорнал».

– Так мы что, ночью идем? – спросила Рут.

– Мы пойдем в то время, которое выберем сами, – заявила Лори. – Выигрывает та, кто первой принесет фотографию, только настоящую, без подделок.

– Я уже вижу заголовки статей, сообщающих о нашем исчезновении, – перебила я. – «Пропавшие в Фоксвилле».

– Все лучше, чем пропащие, – отрезала Лори.

– Станем еще одной городской легендой.

Рут кивнула:

– Ага. Как в рассказах Кристи Риделла.

Я затрясла головой:

– Нет уж, спасибо. У него дар делать нереальное слишком реальным. Да и вообще я имела в виду скорее того парня по имени Брунванд, со злющими доберманами и мексиканскими шавками.

– Это все сказки, – вмешалась Лори, явно пытаясь нас успокоить, но прозвучало это натянуто. – А бигфут может оказаться настоящим.

– Ты что, и правда веришь этой газетной утке? – не выдержала я.

– Нет. Но, по-моему, это отличное развлечение. А ты что, боишься?

– Я что, похожа на сумасшедшую? Конечно боюсь.

– Не будь занудой.

– Я еще не сказала, что не пойду.

И тут же подумала, не пора ли мне голову проверить. К врачу, что ли, пойти или прямо в психушку?

– Умница, ЛаДонна! – воскликнула Лори. – А ты, Рут, идешь?

– Только не ночью.

– Двое против одного.

– Только не ночью, – настаивала Рут.

– Только не ночью, – поддержала ее я.

По озорному блеску в глазах Лори я сразу поняла, что нас опять надули. Она и не собиралась идти туда ночью.

– Тост, – заявила она, поднимая свою кружку. – Пусть победит достойнейшая.

Мы чокнулись и принялись строить планы на вечер, потягивая пиво. Думаю, что когда мы собрались уходить, никто из обедающих особо не расстроился. Разумеется, сначала мы пошли на первый сеанс в «Оксфорд» (Роб, старина, ты ведь не думал, что я тебя и вправду кину?), а потом еще успели занять последние сидячие места в «Зорбе», где в тот вечер играли «Фэт Мэн Блюз Бэнд», – Рут без ума от их басиста, а мы с Лори обожаем ее поддразнивать.

Вы, наверное, решили, что Рут, Лори и я – обычные пустоголовые хохотушки, которым наплевать на все проблемы. И зря. Я вот все время о чем-то думаю. К примеру, о том, что все мои друзья от рождения говорят по-английски, и я так у них нахваталась, что меня от них не сразу и отличишь. Моя бабушка меня почти не понимает. Я даже думать по-испански перестала, и мне это не нравится.

И только в испанском квартале, куда я хожу навестить домашних, – нечасто, правда, по праздникам да в дни рождения, – можно поговорить на родном языке. Я очень старалась оттуда выбраться, и мне это удалось, но теперь, когда я сижу иной раз в своей квартире на Ли-стрит, в Кроуси, и смотрю на парк под окнами, то спрашиваю себя: а зачем? Конечно, здесь у меня хорошее жилье, приличная работа, друзья. Но корней-то нет. Ничего меня здесь не держит.