Под картонной крышей было душно, и бомж проснулся. Повертел головой и носом, уткнулся во что-то. Полежал неподвижно с закрытыми глазами, размышляя о случившемся.

«Неужели перегорела лампочка», – посетила человека неприятная мысль.

Подняв руку, он понял, что на нем сверху лежит картон. Оттолкнул его от себя, стало светло. Снял со стола котенка и положил рядом. Пальцем слегка надавил на него, чтобы понять, живой ли тот. Не просыпаясь, котенок вытянулся в струнку, задержался на мгновение в таком положении и стал обмякать, как бумажная салфетка в лужице с водой. Человек умилился и закрыл глаза.

Дом сердился на бомжа, но ему не было жаль своего подвала для него. Напротив, дом был благодарен бомжу за «субботники», которые жилец осуществил осенью. Соорудив что-то вроде скребка, бомж соскреб все, что мог, и перетаскал на помойку. Большая половина той части, где находилась слесарная, стала выглядеть лучше. Зловонные и обитаемые лужи засыпал песком с известью. Песок брал на детской площадке. Он промок вскоре, стал сырым и таким же зловонным, но смотреть на все это бомжу было легче. Благотворительные дела эти происходили ночью, так что жильцы и не ведали ничего об этом. Дом старый и потому любую заботу о себе воспринимал трепетно и благодарно. В отличие от людей он не мог проливать слезы умиления и приносить кому-то свои благодарности так, чтобы их заметили. Но будьте уверены, он их пролил и был благодарен бомжу.

Человек встал, свернул постельные принадлежности, завернул их в разорванную палатку. Выдернул из-под котенка простынь. Тот свалился набок, тут же вскочил и зашипел. Бомж веселился, глядя на все это.

– Пойдешь со мной или останешься тут?

Человек поставил матрас вертикально и прислонил к стенке.

Котенок забился под ящики. Там было пыльно, и на его усах повисла паутина. Человек прислонил картон к матрасу и приставил к нему ящики.

– В глаза не бросается, – объяснил он котенку и забрал последний ящик.

Котенок почувствовал себя голым. Хвостиком прикрыл лапки и снизу посмотрел на человека, который медленно превращался в бомжа, одна за другой теплые вещи нанизывались на человека. В какой-то момент он был подхвачен рукой бомжа и водворен за пазуху.

– Я бы тебя оставил. Да ты пищать будешь. Сердобольные бабушки станут тебя вызволять из подвала с помощью пацанов, а этого допустить никак нельзя. Облюбуют себе местечко для курения или еще чего-нибудь… Они сейчас ушлые.

Устал кошачий детеныш от переживаний. Заснул как человеческий, когда его вывозят на свежий зимний воздух в коляске.

Бомж занял свою позицию. Скоро его появление заметят женщины из аптеки. Одна из них принесет ему овсяную кашу. Горячую еще. Она не приносит ее из дома. Женщина из двадцать третьей квартиры этого дома прямо в аптеке заваривает ее кипятком в миске, из которой кормила бездомную кошку, да та сгинула в начале зимы. Помыла хорошо, обдала кипятком. Не выбрасывать же! Пригодилась вот. Как только женщина стала кормить его по утрам овсяной кашей, боли в области желудка и поджелудочной стали утихать. Бомж ее вспомнил. Она общалась время от времени с его женой в прошлой его жизни. Женщина всегда была жалостливой и одинокой. Где жена сейчас? Бомжу все равно. То, что она не живет в их бывшей общей квартире, бомж понял. В ней сейчас живет его сын с женой и внучкой. Видимо, переехала в однокомнатную квартиру, купленную при их совместной жизни для сына. Это информация просто так, для общего представления. Бомжа она не волнует и не интересует совсем. Сердечная тоска позвала его назад, в прошлое. Он и вернулся в свой дом, но вовсе не собирался возвращаться в жизнь сына и бывшей жены. Наверняка его давно считали умершим, ведь человек ушел из дома, неся в себе смертельную болезнь.