. «Образование» – что-то неопределённое, аморфное, неустойчивое. Обращаясь к творческому наследию М.И. Артамонова, необходимо учитывать, когда и по какому случаю дано то или иное заключение. Многие археологические представления и высказывания раннего М.И. Артамонова сегодня имеют лишь историографический интерес, но знать их необходимо, чтобы понимать, как складывались не только его поздние взгляды, но и положения современного хазароведения, в том числе и ошибочные.

Это программное название носит книга С.А. Плетнёвой, требующая отдельного и детального рассмотрения по многим вопросам (Плетнёва С.А. 1996), что выходит за рамки нашей темы.

Трактовке Саркела как «перевалочного пункта (на северном ответвлении Великого шёлкового пути. – В.Ф.) и крупнейшей таможни в стране» (Там же. С 150) противоречит констатация в заключительном разделе книги: «Высказанные гипотезы об экспорте[4] в Саркеле и через Саркел в IX в. основаны на крайне небольшом количестве конкретных материалов на памятниках. Что же касается прямой связи Саркела с «шелковым путём», то их по существу нет» (Там же. С. 153; выделено мною. – В.Ф.). К этому приходится добавить, что реконструкция двух отсеков крепости как «караван-сараев» построена на серии предположений. «Сохранность всех помещений очень плохая», – отмечает автор. Другими словами, сам археологический источник ненадёжен, отсюда выделение «гостиничного комплекса», двухэтажность зданий и трактовку каждого помещения (Там же. С. 35–56) принять не представляется возможным. Впрочем, ещё М.И. Артамонов, ориентируясь на толщину стен и допуская, что здания могли быть двухэтажными, объективно подчеркнул, что «никаких следов вторых этажей, хотя бы в виде остатков лестниц, которые вели наверх, не сохранилось» (Артамонов М.И. 1958. С. 18).

Было бы некорректно с моей стороны умолчать, что и М.И. Артамонов в тезисах по итогам раскопок 1950 г. упомянул здание «типа караван-сарая» (в: Медведенко H.A., 2006. С. 134), но затем к этой версии не возвращался никогда.

В связи с проблемой «караван-сарая» отвечу на небольшую реплику Ф.Х. Гутнова на мою совместную с ИХ Равич публикацию по поводу случайного, не в качестве товара, попадания в Саркел шахматной фигурки и бумаги среднеазиатского происхождения, а в погребение у Большой Орловки – восточного блюда. Наше сомнение в регулярных торговых связях с Востоком, если угодно, по ответвлению Шелкового пути, ввиду недостатка археологических подтверждений, Ф.Х. Гутнов назвал «излишне принципиальным подходом». Приходится заметить: принципиальность не имеет степеней (не может быть излишней или недостаточной). Не будем, однако, придираться к неудачному выражению, но нельзя не считаться с тем, что Саркел (Левобережное Цимлянское городище), как и соседнее Правобережное Цимлянское городище, раскопки которого ныне возобновились, не дают оснований для противоположного утверждения. Иное дело, что в культуре каганата и сопредельных территорий прослеживается много связей с культурой Средней Азии, в частности Согда (в поясных наборах, даже в прикладном искусстве – Флёрова В.Е. 20016), но это совершенно иное явление, требующее специального изучения. Возражая мне и И.Г. Равич, Ф.Х. Гутнов пишет: «Саркел первоначально представлял собой крепость, специально (выделено мною. – В.Ф.) построенную для размещения в ней караван-сарая для остановок проезжавших по Хазарии купеческих караванов» (Гутнов Ф.Х. 2007. С. 247). Откуда такая уверенность? Ссылка на «дословный перевод» С.А. Плетнёвой топонима «Саркел» как «белая гостиница» не может быть принята. С.А. Плетнёва, кстати как и автор данных строк, не владела восточными языками. Напомню,