В последние дни Том наконец-то начал втягиваться в происходящие здесь процессы и даже повысил свои баллы выносливости. Разумеется, не без моего прямого участия. Я тяну его, как могу, гоняя его на крытой спортивной площадке в предназначенное для отдыха время. Поначалу парень упирался, но после довольно грубого и откровенного разговора быстро понял, что на Полигоне всего два пути: сдохнуть или сражаться. Причем в его случае – сражаться с самим собой.

Мы идём уже второй час, а это ровно половина отведенного времени. Станция должна быть где-то впереди, но пока ее очертания нам не видны. Вместо этого шлемы начинают фиксировать лёгкие колебания давления и что-то похожее на отдалённый рёв.

– Это ветер, – спокойно говорит Донован, парень из нашей группы, уверенно держащийся в середнячках. Его голос слегка искажён в динамиках, но звучит твердо.

– Сказал метеоролог, – хмыкает Карла. – Может, ты ещё предскажешь, сколько нам осталось тащиться по этой ледяной заднице?

– Около километра, – отрезаю я, чтобы прекратить бессмысленный спор. – И если перестанете болтать и активнее шевелить ногами, дойдём быстрее.

Сантес, идущий чуть впереди, недовольно качает головой. Он явно хочет что-то возразить, но сдерживается. Пока.

Увидев темные контуры массивного здания со множеством антенн и прочесывающих лес автоматических прожекторов, я позволяю себе минутную передышку. Карла, идущая до этого с отставанием, нагоняет меня и устало приваливается к моему плечу.

– Как же я задолбалась, Дерби, – жалуется девушка. – Скажи, что это оно, – Карла кивает на темнеющее недалеко здание.

– Мы почти на месте, – отвечаю я и, подхватив ее под руку, продолжаю путь.

Однако спустя пару шагов, резко замираю, вслушиваясь в окружающую тишину. Вглядываюсь в лес, чувствуя угрожающее чужеродное присутствие. Остальные инициары тоже останавливаются, настороженно озираясь вокруг. Первое, что доносится до меня, – глухая вибрация. Звук тяжёлых шагов, которые будто прорываются сквозь заснеженный лес. На экране шлема вспыхивают предупреждающие индикаторы: скачков температуры и движения.

– Командир, у нас тут что-то крупное, – сообщаю я, глядя на экран. – Расстояние – 300 метров, приближается.

– Занять круговую оборону! – моментально реагирует Синг. – Визуальный контакт возможен через минуту. Всем сохранять спокойствие.

Мы быстро становимся в оборонительное положение. Я оказываюсь спиной к Доновану, Карла и Сантес занимают позиции справа и слева. Кирби, судорожно дыша в шлем, держится сзади, прижимая дубинку к груди. Мдаа, если это то, о чем я подумал, то проку в нашем снаряжении – ноль.

В следующее мгновение из-за деревьев появляется огромный бурый медведь. Его шкура покрыта снегом и льдом, а тяжёлое дыхание вырывается паром из огромной пасти. Он двигается медленно, с пугающей уверенностью, разглядывая нас маленькими чёрными глазами.

– Шатун, – раздаётся спокойный голос Синга в динамике шлема. – Держать строй. Не провоцировать.

Я ощущаю, как напряжение накаляет воздух и сжимает внутренности. Концентрация адреналина в крови зашкаливает, инстинкты кричат «беги или атакуй», но здравый смысл заставляет меня оставаться на месте. Самоконтроль и подчинение приказам – это единственное, что может спасти в критической ситуации.

Медведь неспешно приближается, снег скрипит и проваливается под мощными лапами. Это не какая-нибудь компьютерная симуляция или механизированный робот-мутант. Это хищник. Реальный, огромный, смертельно опасный.

Кирби за моей спиной начинает тяжело и шумно дышать. Паника словно проникает сквозь шлем и передается по общему каналу связи, как зараза.