Подтвердив свое согласие с галикарнасцем выразительной мимикой, Перикл продолжил:

– Главным городом Финикии на сегодняшний момент считается Сидон. Хотя его дважды разрушали захватчики. Но оба раза он был восстановлен уцелевшими после резни жителями… Климат на побережье жаркий, при этом влажный. Зима мягкая, снег выпадает только высоко в горах… Пахотной земли мало, потому что почти вся местность скалистая. Зато хорошо растут оливы и виноград… Хребты Ливан и Антиливан поросли кедром, пихтой, елью… В долине Амка[37], которая расположена между этими хребтами, лето жаркое и сухое, а зима холодная и суровая… Но именно там больше всего кипарисовых лесов. Через эту долину проходит караванный путь из Тадмора[38] в Египет…

Разломив головку сыра, Перикл предложил половину Геродоту.

Свой кусок надкусил и, прожевывая сыр, небрежным тоном заметил:

– Финикийские города разбогатели на торговле древесиной… Хотя сейчас лесорубы везут бревна только в Библ. Сидон перешел на торговлю стеклянными изделиями, а Тир стал главным производителем пурпурной краски из секрета раковин-иглянок. Тирийцы называют их мурексами… В общем, жируют финикияне.

Первый стратег в задумчивости потер переносицу большим и указательным пальцами правой руки.

Заканчивая обзор, добавил:

– Ну, что еще… Да… Мы для них не эллины, а ионийцы, вернее – яваны. Фактории есть в устье Тифона[39]. Вот афинских клерухий[40] и поселений наемников там точно нет. Гостеприимцев из местных жителей тоже не имеется, так что рассчитывать тебе придется только на свои собственные силы… Общины эллинов наверняка должны быть в городах Месопотамии. Но в каких именно – не знаю… Постоялые дворы у финикиян называются по-персидски ханами. Можно останавливаться не в них, а на почтовых станциях, где персидские хангары меняют лошадей. Хотя тебе, наверное, лучше не светиться в таких местах. Вот, возьми…

Перикл протянул Геродоту массивную золотую печатку-сфрагис. На камее из красной яшмы бегущий гемеродром держал перед собой факел. Над головой гонца буквы складывались в выпуклую надпись: «Афины».

Потом назидательным тоном заявил:

– Ты там это… Особенно не усердствуй в факториях. Твоя главная задача – слушать и смотреть. Искать скрытые подходы к крепостям, отмечать на карте военные дороги, изучать снаряжение воинов, знакомиться с тактикой ведения боя. А торговля – это дело второстепенное, лишь для отвода глаз… И помни: жители этих стран у себя дома, а ты – нет, так что лишний раз не нарывайся.

Снова, как и год назад, Геродот спросил:

– Когда плыть?

В ответ услышал именно то, что ожидал:

– Чем раньше, тем лучше.

Взошли Плеяды.

Смоковницы покрылись молодой листвой. Виноделы торопились подрезать вызревающие лозы. Завизжало железо серпов под точилом – по всей Аттике наступила пора жатвы озимых. Те, кто уже успел убрать озимую солому с делянок, сразу приступали к вспашке земли и посеву яровых.

Пока бедняк налегал на рукоятку сохи, жена хворостиной подгоняла вола. Сзади подросший сын мотыгой заваливал семена черноземом. Зажиточный эллин для такой работы заранее покупал рабыню с ребенком. На фоне утренней зари в полях чернели фигуры голых людей, размашисто разбивавших комья вспаханной земли колотушкой.

Ласточки еще в антестерионе[41] обжили старые гнезда под карнизами черепичных крыш. И теперь оттуда доносился требовательный писк птенцов. Над глинистыми обрывами Кефиса метался сокол-чеглок, гоняясь за стрижами.

Рассвет расправлял розовые крылья над закрытыми от штормов рейдами гаваней Пирея: Канфара, Зеи и Мунихии. Чайки срывались со скал, чтобы покачаться на волнах залива, а потом летели кормиться к островку Пситталия, где на прогретом солнцем мелководье всегда зависают стайки бычков.