Вздохнув, Перикл решил заканчивать:

– В общем, население столицы устроило Киру торжественную встречу как освободителю от власти тирана Набонида. Вскоре Вавилония оказалась полностью в руках персов…

Первый стратег хлопнул в ладоши, чтобы взбодрить гостей.

Потом поднял вверх указательный палец, призывая к вниманию:

– Ладно, я вижу, что сегодня Клио пропустила мой дом. Поэтому отпускаю… – Он огорченно махнул рукой. – Идите куда хотите… Допейте только вино, не уносить же в погреб.

Компания переместилась в андрон. Вскоре громкие голоса участников пирушки снова заметались по залу, словно весенние ласточки под сводами древних гробниц.

Когда Геродот был уже в дверях, Перикл остановил его:

– Приходи завтра вечером… Поговорим наедине.

Галикарнасец не стал уточнять причину разговора, просто согласился:

– Хорошо, приду.

Первый стратег подвел Геродота к круглой медной доске, висевшей на оштукатуренной и выкрашенной в ярко-красный цвет стене андрона. Затем вынул из ножен листовидный кинжал фасганон.

Начал показывать:

– Это Европа… Вот Азия… Ливия… Уверен, тебе есть что добавить к этому рисунку Гекатея Милетского… Но более точных карт ойкумены пока не существует, – с кривой ухмылкой бросил он, потирая гарду кинжала большим пальцем.

– Уж никак не круг, – неожиданно зло буркнул Геродот.

Перикл решил пропустить это замечание мимо ушей.

Затем заговорил – уверенно, выразительно, лаконично:

– Я вчера не просто так распинался перед друзьями… Мне хотелось увидеть твои глаза.

– Увидел? – тихо спросил галикарнасец.

– Да… Именно то, что хотел… Страсть, беспокойство, тоску… Так смотрит прелюбодей на чужую жену в театре, когда ее муж отошел за вином. Или смертник, стоя у плахи палача, если ему разрешат обернуться к родным. В общем, любой одержимый человек… Ты – одержим, у меня в этом нет никаких сомнений. Одержим тягой к странствиям, новым впечатлениям и новому опыту. К опасным делам, в конце концов… Поэтому я так резко закончил, просто мне все стало понятно… Так вот, сегодня я буду говорить только для тебя одного.

Геродот благодарно кивнул.

Перикл выразительно посмотрел на собеседника:

– Я дальше Ласточкиных островов[30] не плавал, поэтому не могу назвать себя знатоком восточных стран. Обстановку в Вавилонии, Финикии, Палестине и Сирии изучал по донесениям катаскопов. Так что передам с их слов…

Он повернулся к карте:

– После покорения Киром Вавилонии все страны к западу от нее, вплоть до границ с Египтом, добровольно признали власть персов… Купцы в Вавилоне, Тире, Сардах или Ирушалеме[31] прежде всего думали о процветании торговли. Они прекрасно понимали, что безопасность караванным путям может обеспечить только большое и сильное государство… Четыре года спустя Кир объединил Вавилонию со странами Заречья – Палестиной, Финикией и Сирией – в одну сатрапию, назначив наместником своего военачальника Гобрия…

Первый стратег на мгновение прекратил рассказ ради сноски:

– Сейчас это неважно, но ты должен знать, что Заречье персы называют страной Эбир-Нари… Пригодится в разговоре с тамошним народом.

– Эбир-Нари, – вполголоса проговорил Геродот, чтобы лучше запомнить.

Описывая Азию, Перикл размашисто водил кинжалом по карте:

– Тридцать два года назад в Вавилоне, Борсиппе и Дилбате началось восстание… Некий Бел-шиманни провозгласил себя царем. Причинами восстания, как и в Египте, стали грабительские налоги, угон ремесленников в Персиду на строительство дворцов, а также не по средствам роскошная жизнь персидского наместника и его вельмож… Но Ксеркс легко подавил восстание, даже не разрушив Вавилон… Кстати, персы называют Ксеркса «Ахашверош», но я буду использовать привычное для нас имя… Так вот… Два года спустя Вавилония снова вспыхнула в огне мятежа под руководством царя Шамаш-эрибы. Ксеркс в это время готовился к войне с Элладой, поэтому гарнизоны многих городов восставшей сатрапии были переброшены в Малую Азию… Шахиншах поручил подавление мятежа своему зятю Мегабизу. Длившаяся почти год осада Вавилона завершилась штурмом города. Мегабиз не только срыл городские стены, но и отвел течение Евфрата в новое русло, чтобы изолировать храмы от жилых кварталов… Оставшиеся без поддержки горожан жрецы были казнены. Храм Эсагилу Ксеркс приказал ограбить, после чего отправил драгоценную утварь и золотую статую бога Мардука в свою столицу Персеполь… Он сделал это не просто из презрения к вавилонским святыням, а в большей степени из политических соображений. Без этих реликвий никто не мог принять в Эсагиле законный титул царя, в результате чего Вавилония превратилась из когда-то мощного царства в рядовую сатрапию. Ксеркс присоединил ее к сатрапии Ассирия, а Заречье сделал самостоятельной областью…