Это не было сном. Или бодрствованием.

На этот раз Джинни не согнала хозяйку с насеста в голове, а пристроилась рядышком. Тиадба крайне смутно ощущала, что кто-то другой смотрит сквозь ее глаза и слышит теми же ушами.

Отвлекаться на подобные мелочи не стоило: слишком много всего происходило.

Джинни постепенно – в конце концов, она не управляла чужим зрением, – пришла к выводу, что Тиадба находится в каком-то просторном, сером месте. Стен не видно: они либо очень далеко, либо остались за спиной. Под голыми ступнями поблескивает и скрипит каменная пыль.

Тиадба была погружена в мрачные раздумья. Их авантюра обернулась ничем – все планы, надежды, тренировки, все это не значило сейчас ровным счетом ничего.

Группа приблизилась к нескольким Высоканам. Глубокий, музыкальный бас произнес:

– Времени почти не осталось, но вы минуете ворота, только когда будете во всеоружии. Никто не выйдет без надлежащей подготовки или снаряжения.

Тиадба вскинула взгляд на говорившего, мысленно примеривая к его странному, длинному лицу собственные страхи и разочарования. На девушке была надета серебристая маска, защищавшая от пыли, что низкими плотными клубами поднималась от шагов. Девять из тринадцати членов группы принадлежали к древнему племени. Четыре Высокана играли роль сопровождения, а может быть, и охраны: доведут до границы реальности и отправят в Хаос.

Искатели и эскорт двигались под высокой, темно-серой крышей – оставив стены так далеко позади, что они выглядели невысоким гребнем. Впечатление пугающее: громадное, плоское пространство, тусклое сияние сверху, а кругом – ничего, кроме бескрайней, пыльной равнины.

Сколько еще им брести до цели? И в чем она заключается, эта цель?

Старейший из Высоканов издал верещание, которое Тиадба интерпретировала как смех.

– Дышите через маски, – посоветовал он. – Яда здесь нет, лишь драгоценная, древняя пыль – она древнее всех вас, даже древнее, чем мы!

Он был выше Тиадбы раза в два, не меньше, с длинными, изящными руками и ногами, скуластым, тонко очерченным лицом жемчужного цвета и крупными карими глазами, посаженными по обеим сторонам широкого, приплюснутого носа без видимых признаков ноздрей. (Джинни попыталась вспомнить, были ли Высоканы людьми – Тиадба, во всяком случае, признавала их крайне отдаленное и косвенное родство). Он был одет в обтягивающий черный костюм, исчерченный тесно расположенными рыжеватыми кантами, которые меняли свой рисунок каждые несколько секунд – очень утомительно для глаз.

Что же касается их собственной одежды – исключая маски, – то люди остались в тех же серо-бурых пижамах, в которых и прибыли.

До Тиадбы (и, в свою очередь, до Джинни) начинало доходить, в какой степени все они были наивны. Кто кого обманывает? А Грейн? Неужели она все знала, прежде чем передала нас Высоканам – прежде чем умерла?

К тому же Джинни явственно ощущала, что Тиадба восстанавливается после невыразимого испуга и горя – после беды, оставившей обжигающий след. Что-то страшное случилось на Ярусах, что-то запредельное, не могущее вместиться в мир, знакомый Тиадбе.

Часть ее подсознания вдруг заметила присутствие Джинни.

– Ты! Убирайся! Или сиди тихо и не мешай!

Веки девушки затрепетали, и на несколько кратких секунд она вновь увидела склад, потолочное окно – вновь подспудно ощутила горы коробок и ящиков, наваленных вдоль стен. Коричневое одеяло запеленало ее подобно погребальному савану, смирительной рубашке; Джинни смотрела безумным взглядом, шейные жилы взбухли от напряжения.

Текло время – а сама она находилась где-то еще. Девушка лишь смутно помнила, что побывала в каком-то месте, рядом с кем-то – утраченное имя, три ноты более длинной мелодии, которую она позабыла.