Если мы орудия или игрушки, подумал он, никого и не будет волновать, что мы делаем или думаем. Может статься, им вообще все равно, живы мы или мертвы…

Прислушиваясь к эху, Джебрасси сделал несколько танцевальных па и стукнул себя по носу в наказание за легкомыслие.

(Лучше уж легкомыслие, чем скука и безопасность.)

– Эй!

Краткий звук взлетел и, отразившись от высоченных преград, приобрел многозначительный оттенок. Юноша обернулся – в лучах бледного света, исходившего от экрана, на краю просцениума показался девичий силуэт.

Джебрасси облегченно выдохнул.

– Ты что, испугался? – спросила Тиадба. – Меня испугался?

– Ты опоздала.

– Слушай, а ты неплохо танцуешь… Почему ты пришел? Просто потому, что я попросила?

– Я здесь уже бывал, – сказал он. – Ничего особенного. А я тоже могу задавать вопросы?

– Разумеется.

– Женщинам нравятся здоровые, нормальные мужчины со здоровыми, нормальными амбициями. Почему ты другая?

Тиадба грациозно прошлась вдоль основания экрана, подолом обмахивая груды наваленных камней.

– Не у всех течет медленная кровь в жилах, – рассеянно ответила она и вдруг остановилась, втянула воздух сквозь зубы, рассматривая что-то под ногами. Плечи девушки напряглись.

Джебрасси в два прыжка оказался рядом. Тиадба нашла мумифицированное тело – кто-то молодых лет, скорее всего мужчина. Сморщенный труп лежал в ворохе каменного щебня, запорошенный пылью и сухими снежинками лака, осыпавшегося с поверхности экрана.

Тиадба встала на колени, отряхивая одежду погибшего.

– Кое-кто из нас идет на поиски… раз в поколение, по несколько десятков человек, непоседливых, непокорных, нарушителей мира и спокойствия, – тихо сказала она. – Даже Бледный Попечитель – и тот не сумел найти вот этого парня. Возможно, и нас с тобой ждет та же участь. Страшит ли это тебя?

Джебрасси молча описал двумя пальцами круг по часовой стрелке.

Тиадба повторила его жест, выражая согласие.

– Да, нам страшно, – твердо кивнула она, – но этим нас не остановить.

– Ты так и не ответила на мой вопрос.

– Кое-кто утверждает, что мы игрушки или нечто вроде домашних любимцев. Я знаю, что мы играем более важную роль. Мы – конец длительного эксперимента. Вот почему мы блуждаем. Этого от нас хотят Высоканы.

– И откуда ты все знаешь? Почему ты так уверена?

– Если я покажу тебе, ты поклянешься выполнить три обещания?

– Я смотрю, тебе нравится все по три, а?

– Треножник – самая устойчивая опора. Женщинам нравится надежность, ты сам это сказал.

Джебрасси нахмурился.

– Словом, поклянись никогда никому не рассказывать.

– И?..

– И еще поклянись, что полученным знанием воспользуешься ради блага всех наших поисков – а не только по собственному усмотрению. Не ради личной славы.

Болезненный щипок. Ведь он как раз на это и рассчитывал.

– Ну?..

– Дай слово не уходить на марш в одиночку или с кем-то другим – к тому же должен выждать время. Дай согласие на то, чтобы тебя выбрали – в противном случае ты остаешься на Ярусах.

– Ничто не стоит таких обещаний. Ничто. Я… – Его передернуло. – Я сдохну, если узнаю, что не смогу уйти.

Мгновенный, безнадежно разочарованный взгляд, который бросила Тиадба, дал понять Джебрасси, что он совершил серьезную ошибку.

– Что ж, иди тогда, – сказала девушка. – Я останусь здесь и уйду чуть погодя. Нам не следует показываться вместе. По возвращении я сообщу смотрителям об этом несчастном искателе.

Джебрасси отвернулся и сел на краю просцениума. Неужели она всерьез верит, что способна предложить нечто, ради чего есть смысл пойти на такую жертву, записаться в рабы? Что же это может быть?

– Поход состоится, это решено, – бросила Тиадба ему в спину. Голос ее странно подрагивал. – Участников подбирают крайне осторожно… без спешки. А мы все слишком нетерпеливы. Нужно принять множество подготовительных мер… Ничего, придет время, осталось не так долго…