– Нельзя сопротивляться свету, только принять его!

Тереза вспомнила рапорт агента №108 и расслабилась, моментально почувствовав, как радость заполняет ее. Слова пророка словно бы расходились от девушки теплой волной, накрывавшей всех вокруг.

– Кто отдал приказ? – спросила Тереза у остальных.

В ответ те покачали головами.

– Рада Йовович, – грустно ответила Пророк.

Советнику потребовалось мощное усилие воли, чтобы не спросить: «А Вы уверены?».

– Зачем ей это? – поинтересовалась Тереза, уже прокручивая в по-прежнему гудевшей голове варианты.

– Ради войны, – все также грустно ответила Пророк, вытирая струйку крови, бежавшую из-под волос. – Она все еще держит обиду на то, что случилось с ее землей, с ее народом, – и хочет того же для остальных. Потому и поддержала СВФ, чтобы те, чувствуя поддержку, увереннее ввязались в бойню и …

Она резко остановилась, как будто уже сказала больше необходимого.

– Мне нужно вернуться к Нему, – Пророк повернулась к Терезе, наблюдая, как остальные выбираются из разбитых автомобилей. – Помните, что Он поможет только тогда, когда люди захотят Его вмешательства в свою жизнь, и не раньше!

– Но Ты же можешь их заставить остановиться! Я знаю! – не выдержала Тереза Шаут.

– Да, могу, но тогда они пришлют новых солдат! – ответила Пророк, вновь на мгновение обретая черты обычной очень юной девушки. – Готовы ли вы взять на себя ответственность за их гибель, если они не признают Сына?

– Нет. А вы? – Тереза все еще не верила в свою смелость.

– Я тоже нет, – в последний раз показала свою человечность посторонним Светлейший Пророк Всевышнего.

Она зашагала прочь, не дожидаясь прибытия поддержки, а Тереза стала осматривать пленных, отдавая приказы подчиненным. Она услышала гудок поезда и повернула голову. Сквозь дым она увидела, как между домов, по магнитной дороге, проложенной по склонам местных гор, на северо-восток мчатся военные поезда с «миротворческим контингентом». Тереза Шаут поморщилась. Рана через всю щеку, разбитую во время бешеного вращения лимузина, заныла, несмотря на вколотые анестетики. Она, конечно уберет все следы ранения, но только после того, как эта история закончится, чтобы не было даже малейшего шанса появления новых шрамов на ее и без того не очень красивом лице.

***

– Свет мой, ты слишком увлекаешься, – произнес Сын, положив ей руки на колени.

С Пророком он всегда разговаривал, полностью отдавая ей свое внимание, не отвлекаясь на изготовление очередных табуреток и столов, которым всегда сопровождались его встречи с бесконечными делегациями со всего мира. Она все ему рассказала, как и всегда. Мэри Стоун молча смотрела на него, уставшая и опустошенная. Она и сама прекрасно понимала, что увлекается, и это становится все опаснее. Люди не выдерживают напора ее праведности, и, если она будет продолжать в том же духе, слухи об этом скоро разлетятся по всему миру. Но по-другому она не может – сила Отца бьет в ней через край. Как можно ее прятать от служения людям? Если они не готовы принять благодать, то это их проблема!

– Мэри, ты же понимаешь, что они должны добровольно принять меня и свет нашего Отца – иначе все бесполезно, – он гладил ее по щеке

Она продолжала молчать, осознавая свою вину и не находя решения. Он встал и подошел к окну, которое находилось под потолком цокольного помещения, ставшего для него и домом, и рабочим местом. Свет с улицы рассеивался, пробиваясь через еще не осевшую столярную пыль, но не терял своей силы. В его лучах фигура Сына выглядела очень мужественно, несмотря на его худобу и юный возраст.

– Нам нужно разделить эту ношу! – твердо произнес Он. – Ты будешь совершать чудеса над стихией этого мира. После я буду обращаться к сердцам людей, не ломая их.