спас Максима. Когда тот объявился в Белене и когда выяснилось, что за ним с его друзьями следят, Марден предпочёл свалить подальше – Серхио предупреждал о людях, с которыми поссорился, рассказывал, на что они способны. Всё честно. Проверять слова Шустова не хотелось, вот Марден и надумал до времени затаиться, а Лучо тогда по собственной дури взялся следить за Максимом. Прошёлся до отеля в Икитосе, прокатился в Науту. Шёл за ним по пятам и под конец увидел его встречу с незнакомцем, то есть, как теперь знал Марден, с Артуро, племянником Дельгадо и Исабель. Хорошая семейка. Максим в итоге уплыл на «Pedrito III» и вроде бы как в лодку садился без рукоприкладства, но с явными угрозами. Лучо этого хватило, чтобы рвануть назад, в Икитос, и там буквально сорвать Мардена с толчка.

Уплыл, да и ладно. Мало ли кто где плавает. Но Мардена смутило название лодки. «Pedrito III». Знал её хозяина. Та ещё погань. За деньги и мать и отца увезёт к чёрту на рога и слóва на прощание не скажет. Может, однажды так и поступил – о его родителях Марден ничего не слышал. Говорят, он так под туристов кладётся, что за сотню солей пустил приезжих французов с камерами смотреть, как рожает его жена. Брехня. Нет, пустить-то, разумеется, пустил, но взял не меньше тысячи. В общем, дело было подозрительное. А главное, в «Pedrito III» Максима и Артуро помимо лодочника поджидал третий пассажир – тот самый, что следил за Максом в Белене.

Марден предпочёл бы разобраться со всем наутро, но Лучо не отходил от него, твердил, что к утру следов не найти, что Шустова-младшего там закопают, что потом придут за ним, за Марденом. Много чего говорил. Знал, поганец, что Максим – сын Серхио. Понял, когда разглядел его получше, а Шустова-старшего Лучо любил. Видел-то мельком, но запомнил. Оно и понятно.

В итоге Марден сорвался под ночь, приехал в Науту, вытащил лодочника из постели и допросил его как следует. Не посмотрел на лежавшую рядом жену. А жена, осоловевшая, послушала, о чём они говорят, и повернулась к стене. Надо полагать, привыкла к развлечениям мужа. Часом позже Марден, Лучо и лодочник уже сидели в «Pedrito III», плыли к Пасти каймана.

Макс две недели провалялся в кровати. Нос ему вправили, правда, он сейчас кривоват, синяки подлечили. С ногой было сложнее. Пуля зацепила икру, до кости не добралась, но рана успела хорошенько подгнить. Марден вызвал знакомого врача, оставил Лучо следить за ними, а сам вновь наведался в Пасть каймана: бросил там цепь с наручниками – сломанный браслет пришлось починить, – заодно порвал и побросал по округе одежду Максима. Если вернутся проверять, пусть думают, что его сожрали, целиком, без остатка. Кайманы начали, а прочая пакость довершила.

И нет бы Максиму поблагодарить Мардена, отсчитать ему парочку-другую сереньких или голубеньких, махнуть ручкой на прощание – жив и радуйся. Но нет… Макс, как пришёл в себя, поднял кипиш. И вот вместо того, чтобы трудиться над бутылочкой чего-нибудь охлаждённого, пережидая сезон дождей там, где его и следует пережидать, то есть подальше от джунглей, Марден в итоге сидит на дереве, как одуревшая макака, – успевай отряхиваться от пауков и муравьёв.

В последние дни Аню, Диму и Екатерину Васильевну почти не охраняли. Раньше им шагу не давали сделать без сопровождения, разве что в туалет не отводили под ручку и не помогали портки снимать, а теперь над ними никто не висит. Оно и понятно. Куда им бежать? Вот Максим и придумал полюбоваться матерью и друзьями вблизи. Не пришёл посоветоваться, ни о чём не спросил – просто заявил, что обгонит экспедицию и затаится над ними в ветвях.