Женька открыл глаза. Все плыло, кружилось, ну и рожи у местных, что они от него хотят, мама, прости, ой, больно, мама, товарищ офицер, я из взвода…

– Какая еще часть? – не понял Клешня. – Ну-ка, Мокруха, разберись, что он там лопочет!

Мокруха наступил на искалеченную руку Женьки, Женька зашелся криком.

Этот вопль и звуки выстрелов настигли Дрона. Дрон втянул голову в плечи и, не оглядываясь, побежал дальше. У него не хватало дыхания и очень кружилась голова.

– Бесполезно, – Клешня плюнул на труп. – Надо найти второго. Шмот заберем, а второго сдадим баронам.

Дрона поймали к вечеру.

Леон держит меня за руку чуть выше локтя. Больно. Терплю. Спотыкаясь, иду следом. Молчим. Наконец останавливаемся. Сейчас что-то будет!

– Что за дело? – перевожу стрелки, чтобы он успокоился.

Ни фига не подействовало.

– Зачем ты притащила это дерьмо в бункер?

За полтора года я научилась мало-мальски его чувствовать. Сейчас он взбешен. Эх, говорила же моя задница!

– Это непростой человек…

– Что-то за последнее время стало много «непростых человеков»!

– Хорошо, тогда как ты объяснишь… его существование? Его машину? Его книги? Одежду?

Вроде успокоился.

– Пока никак. Но я тебя просил, предупреждал: не свети бункер. Мое положение зыбкое, вдруг завтра надо будет залечь?

– Он же не опасен! Да он вороне голову не скрутит!

– Ладно. Представь: возвращаешься ты домой, а в твоей постели – сифилитичка.

– Леон, да пойми же ты: у меня выхода не было! Куда бы я его машину дела?

Усмехается. Достает портсигар. Понты, блин! И сигаретки покруче моих будут. Бумага тонкая, почти прозрачная.

– На твоем месте другой бы…

Не даю ему договорить:

– Знаю, знаю!

Протягивает сигарету. Закуриваю и продолжаю с замирающим сердцем:

– Что с ним теперь?

Говорю и понимаю, что от его решения зависит если не вся моя жизнь, то ее огромный, самый важный кусок. И если он поступит «как другой бы», я не знаю, что сделаю. Не знаю, на чьей стороне буду. И не знаю, кто из них более «свой». Леон… Мне будет его не хватать, но он не пропадет без меня. Вадим…

– Идем, я кое-кого тебе покажу.

…Вадим. Существо из другого мира. Парень из Поднебесной. Человек, который не боится помочь незнакомому. Просто так помочь. И не потребовать платы. Что он сейчас обо мне думает? Черт! И еще раз черт! Отблагодарила, блин! Подставила. Привела цацками увешанного, понадеялась на Леона, подумала, что поймет, поможет… С какой стати?

– Что с ним будет?

Оборачивается, выплевывает окурок, растирает ботинком и говорит на ходу:

– Сандра… Взрослая ведь девочка. Это для тебя важно?

Молчу. Пять граммов золота. Фантастическая машина… Лакомый ведь кусок. Почему сразу не подумала? Забыла, что здесь совсем не как у лунарей… у элиты. А если бы не Леон, кормить бы мне червей своим гуманизмом.

Идем быстро. Дыхание сбивается.

– Ты говорил… не бросать своих. Он помог просто… так, понимаешь? Просто так!

– И сразу свой?

Вижу его затылок. Смоляные волосы собраны в хвост. Волосок к волоску. Наверное, он сейчас улыбается. Ненавижу его улыбку! Молчит. Издевается? Меняю тему.

– Что за дело?

– Такой ты мне нравишься больше.

Сволочь. Ненавижу. И преклоняюсь. Иногда кажется, что он железный, поэтому боюсь: железному легко заржаветь.

– Сама увидишь. Возможно, твой… хмырек нам и пригодится.

Перевожу дыхание. Если «пригодится», значит, будет жить. Хотя… зачем Леону его убивать?

Два этажа. Первый – цокольный, второй типа жилой. Внизу – сырые, холодные даже летом клетушки. Наверху – каморки тюремщиков, мало уступающие камерам. Третий, четвертый и пятый этажи снесены на фиг. Сотни раз была здесь, но не привыкла. Только вижу чертов дом, сразу чувства возвращаются. Снова я валяюсь связанная, и жизнь висит на волоске. И снова Леон, но теперь по эту сторону стены.