Стало легче. Комната прекратила вращаться вокруг Дениса, а приятный дурман, не покинувший голову, настроил на минорный лад. Посмотрел на притихшего Витька.

– Что это мы всё обо мне, да обо мне? – спросил Денис, нащупывая сигареты. – Вы-то тут как? Как пацаны – Санёк, Петюня, Серый, Пашка?

Он перечислил всю их компашку, всё их братство, как они себя называли.

– Да как? – Вяло пожал плечами Витёк. – Петька на машине разбился. Представляешь, – он оживился, – только свадьбу сыграл, через неделю на шабашку поехал, на обратной дороге не справился с управлением и под Камаз на своём жигулёнке влетел. Машина – в хлам, и сам – тоже…

Кинул в рот пучок зелени, прожевав, словно через силу продолжил.

– Пашка тоже… После школы в армейку пошёл, в спецназ попал или там в десантуру что ли. Потом на контракт. Там его в какой-то заварушке и того… Гроб закрытый привезли… Тётя Оля ой убивалась!

Он плеснул в чашки водки.

– Давай за помин.

Денису пить не хотелось, но за такое не выпить он не мог.

– Серый, как и ты, после школы из города срулил. В институт поступил, сейчас какая-то мелкая шишка на железке. Приезжает иногда родителей навестить, но ко мне не заходит, да… Санёк тоже уехал, но тот совсем далеко где-то на Дальнем Востоке, кем работает, не знаю. Так что, получается, я один из наших здесь остался, – закончил он грустно.

Но тут же лукаво подмигнув, сказал.

– Борова помнишь? Отсидел пару ходок, так по ерунде какой-то, но что ты – мнил себя авторитетом Зареченского района. Крутой такой ходил – кум королю, сват министру. Строил всё местную шантрапу и бакланов.

Витёк хмыкнул и закурил.

– Пока не наехал на кого-то не того. Те его отловили, пиз..лей напихали так, что он весь жёлто-синий от синяков ходил, и собачье говно сожрать заставили. Так, не поверишь, он через неделю, того… выпилился. Бельевую верёвку во дворе срезал и в подвале, где у него блат-хата была и он малолеткам по ушам ездил, вздёрнулся.

Конечно, Денис помнил этого упыря, помнил…

10

Замызганный, порядком оббитый кроссовок больно пнул меня по голени.

Я, сидевший в кустах жимолости на бревне в ожидании своих дружбанов и задумчиво созерцавший небо, вздрогнул не столько от боли, сколько от неожиданности, вскинулся и хотел было заорать «Какого, хрена?» Но, увидев кто меня ударил, осёкся.

В упор, набычившись и чуть покачиваясь, на меня смотрел Боров.

– Ты, что ли, Шуба? – процедил он.

Снизу казался он мне огромным и страшным, от вида бугристой наголо стриженой головы, белёсых, выжженных ханкой глаз и злобного голоса по спине у меня побежали мурашки, а в животе образовалась пустота.

– Ну. – Я попытался встать со скамейки, но Боров толкнул меня обратно.

– Х..ем, палки гну. Ты?

Страх взявший ледяными пальцами мой язык, не дал вымолвить ни слова, и я просто кивнул.

– Так, значит это ты Зоську за гаражами мацаешь?

Хотелось послать его подальше, но я лишь промямлил невнятно:

– Ну, типа того.

Боров хрюкнул, оглянулся на своих дружков: трёх прилипал из моей параллельки и двух старшаков. Длинного, с непропорционально маленькой головой, Серёгу Трофимова по прозвищу Лысый, и маленького, но плотного с лицом в оспинах Артюху Бажанова, с погонялом Брага, стоявших в паре метров от нас.

Лысый длинно сплюнул и, ничего не сказав, зло сощурился. Брага же выдал:

– Видел, зачётная мышь.

Боров хохотнул визгливо и, обернувшись ко мне, сально усмехнулся.

– И как она? Мягонькая? Пи..ду уже пощупал, или она только за сиську даёт подержать?

Мне захотелось вскочить и вбить эти слова вместе с зубами ему в глотку. Но страх, ухвативший меня другой рукой за яйца, помешал это сделать.