Спустя пару минут Лунин остался в парке один. Он стоял запрокинув голову к небу и глядел на огромную черную тучу, нависшую прямо над ним, словно неведомое, но, несомненно, опасное чудовище. Высоко, в тысяче метров над землей, налетевший порыв ветра заставил дремлющего черного зверя содрогнуться и открыть глаза. Какое-то время зверь видел под собой лишь безликое серое месиво, затем начал различать квадраты кварталов, рассеченные перпендикулярами узких улиц, пытающиеся казаться высокими, но такие ничтожные с его точки зрения многоэтажки, людей, трусливо спешащих укрыться от его взгляда в своих тесных бетонных саркофагах. Наконец, он увидел смотрящего прямо на него Лунина. На мгновение взгляды их встретились, а затем зверь обрушил на наглеца потоки своего гнева.

– Ты что, Илюша, болеть удумал? – ласково поинтересовался Хованский. – Так это зря. Не время сейчас, совсем не время.

– Да? И сейчас тоже? – Оглушительно высморкавшись, Лунин спрятал носовой платок в карман.

– Сейчас особенно.

Дмитрий Романович выбрался из своего огромного кресла, внушающего не меньшее уважение, чем сама занимаемая хозяином кабинета должность, и подошел к окну.

– Ты глянь, погода какая! Я вот смотрел утром прогноз, у нас сегодня днем теплее, чем в Крыму, будет. В Крыму! – Дмитрий Романович ткнул указательным пальцем куда-то вверх, очевидно показывая, как высоко находятся позиции Крыма в его личном погодном рейтинге в сравнении с родным Среднегорском. – А ты болеть собрался. И чего вдруг?

– Так ведь дождь вчера был, вечером, – с неохотой начал объяснять Лунин, – а я в парке гулял. Пока до дома добежал, так уже промок насквозь. И теперь вот. – Он сконфуженно замолчал.

– Что – вот? – обеспокоился Хованский. – Ежели ты, милый мой, на больничный собрался, то и думать забудь. Ты меня понял?

– Я понял. – Из груди Лунина вырвался тяжкий, полный тоски вздох, который полковник невозмутимо проигнорировал.

– Так вот, Илюша, – оторвался от созерцания происходящего за окном Хованский, – я ведь тебя по делу вызвал.

Начальник областного управления хитро прищурился, словно ожидал, что подобным заявлением сможет удивить подчиненного. Не дождавшись должной реакции, Дмитрий Романович разочарованно цокнул языком и вернулся в свое кресло.

– Бумажки у себя в кабинете потом посмотришь, – он придвинул Лунину тонкую папку, – пока слушай сюда. В Аликановском районе вчера было тройное убийство. Тройное, Илюша! Картина примерно такая. Муж, жена и взрослая дочка едут по трассе на машине. Машина, кстати, не абы какая, «БМВ Х7». Ехали они, ехали, проехали Аликаново и решили свернуть к речке, пообедать, так сказать, на природе, в живописном местечке. Потом туда свернул кто-то еще, а может, эти кто-то уже там были, нам пока неизвестно. Так или иначе, к трем часам дня возле машины лежали три тела, их нашли еще одни любители красиво покушать. Жена и дочка уже совсем померли, а глава семейства еще хрипел. Ну, конечно, скорую сразу вызвали, мужика в реанимацию. Там он пока и лежит.

– А почему тогда убийство тройное? – удивился Лунин. – Кто третий?

– Ну кто третий? Он и третий, – усмехнулся Хованский, – я с начальником аликановского управления только что общался. Врачи говорят, что мужик этот столько крови потерял, что вообще непонятно, как он жив до сих пор. Они сейчас его в медикаментозную кому ввели, но прогноз печальный. До завтрашнего утра вряд ли дотянет.

– Его допрашивали до того, как ввели в кому?

– Да какой там, – махнул рукой полковник, – он, считай, все время без сознания был, говорят, ненадолго в себя пришел, похрипел малость и опять отключился.