Мощный двигатель внутреннего сгорания взревел, лаская мой слух. Сознание еще более трепетало, подпитываясь воображением; как люди много веков назад ездили на точно таких же. Ferrari считался баснословно дорогостоящим автомобилем, позволить себе его могли единицы, …, впрочем, как и сейчас. Рядом с Ferrari, будто касался прошлого, прошлого к которому я имел необъяснимое влечение.

Мой путь лежал к северо-восточному району. Я не стал пробираться к своему дому напрямую, а наоборот направился к югу, выехав на самую широкую низменную трассу. Двадцатирядная дорога, огибающая весь город, позволяет владельцам наземного транспорта без проблем пересекать обширную площадь Орномиэла. Я ехал по идеально ровной дороге. Уже темнело, энергощит мерцал оранжевым периодом. В такое время на этой объездной довольно свободно, и моя скорость была совсем не шуточной. В машине установлен жучок, можно было не опасаться фиксаторов скорости. Сами штрафы за превышение считались крохотными, а вот если попадаешь в аварию из–за этого, то с твоего счёта скачивают приличное количество энергии.

Сколько себя помню удовольствие держать руль за ездой собранного авто никогда не покидало меня. Я был действительно счастлив создавая их, и считал это достойным занятием. Единственное их отличие от древних (не считая отсутствия в салоне кожи животных) это современная доработка системы выхлопа. На глушитель устанавливалась сменная фильтр–насадка для безвредного выхлопа. Так требовали правила эксплуатации под щитом всего, что могло испортить воздух, не только транспорта. За экологией строго наблюдало и заботилось целое министерство.

…Я подъехал к торговому центру рядом с домом, вроде там есть магазинчик, продающий то, что нужно.

– Привет, Неро, – поздоровалась со мной, знакомая женщина преклонного возраста, ей, кажется, за 130 перевалило. – Вижу ты так и не сменил цвет своего раритета.

– Здравствуй Лерта Снепс. Да, ты права, никак не определюсь, поэтому чёрный.

Милая старушка жила на одном со мной этаже. Она приучала всех людей моложе себя обращаться к ней на «ты», когда как у нас к старшим принято обращаться на вы и с полным именем, состоящим из двух частей. Из–за этого довольно неловко было с ней общаться.

– Вроде взрослый уже давно, а всё не можешь выбрать любимый цвет. Мы вот вчера с внучком в новый гамма–храм ходили, взносы за синие оттенки внесли.

– Что уже переделали его?! …Завтра может тоже загляну.

– Сделали, сделали уже. Ты сходи, сходи на пользу ведь. Пойду я соседушка, давай удачи.

– До свидания.

…Проходя по рядам прилавков, пытаясь обнаружить нужные предметы, я размышлял о гамма-храме; что, если и вправду посетить его завтра. Охота побывать там. Взнос за зелёные проведу, почему–то последнее время опять тянет к этому цвету. Но так уже бывало. Все люди имеют любимый цвет, и без промедления назовут его, если спросишь. У меня же предпочтения всегда менялись, и в итоге я решил уважать каждый. Сразу стало легче, хотя многие не понимают такого.

После посещения гамма–храма становится радостнее. Пришедшие туда созерцали богатство цвета. Человек в меру своих возможностей делал взносы за любимый основной оттенок. К концу года производились подсчёты, и с первых же секунд наступившего нового энергощит загорался цветом, собравшим наибольшую сумму. В течении семи суток горел только он. Восьмой день тоже был особым, радуга сменяла свой спектральный цикл не за семь часов, как обычно, а всего за семь секунд. Праздник назывался "радужным". Город буквально пестрил красками, и все веселились.

Мой взгляд замер, найдя нужный вариант на прилавке. Среди большого ассортимента даже не пришлось сомневаться в выборе. Я держал в руках увесистую записную книгу. Понравилась обложка, с обеих сторон украшенная выпуклыми разноцветными кирпичиками. Похоже мысль материализовалась, ведь стены гамма–храмов, о которых мы только-что говорили с соседкой, внутри облицовывались такой же мозаикой. Желание прийти домой и поскорее начать писать необъяснимо усилилось. Осталось отыскать графитовые карандаши и стирательный ластик. Похоже я схожу с ума из-за того странного сна.