Проснулась она оттого, что услышала, как кто-то открывает дверь своим ключом. Это мог быть только один человек, настроение которого она научилась угадывать заранее по шагам и жестам. Сейчас шаги выстукивали нервно, дергано. Гаридай Март вошел в кабинет, и министр тут же прогнала остатки сна.

– Что такое? – спросила Иллойа, потирая глаза.

– Ты в порядке?

– Да. Так что там? – Она села, разглаживая морщины на лбу и поправляя прическу.

– Точно в порядке? Как голова?

– Будет болеть меньше, когда ты перестанешь меня мучить.

– Хорошо, хорошо. – Гаридай подошел к журнальному столику, налил полный стакан чистой, прохладной воды и осушил его в три глотка. – В общем, я все выяснил.

Он присел возле министра на край дивана и положил руки себе на колени. Вид у него был обеспокоенный. Иллойа встала, прошла к столу и заняла рабочее место, подавшись вперед. В кресле министра на нее снисходила та железная уверенность в своих силах, как у офицера полиции в выглаженной парадной форме, который любуется отражением в зеркале.

– Рассказывай.

– Лейбл, как ты уже знаешь, создан всего полгода назад, – начал Гаридай. – Тогда же основана и компания, владеющая этим лейблом. Больше ничем не занимаются, ведут только одного артиста. – Он говорил на удивление тихо и скромно, без свойственной ему театральной манеры. – Арендуют отличную студию на юго-западе. Ну, помнишь, ты там и сама записывалась лет двадцать назад. Старинное здание, там еще на входе такие гаргульи жутковатые. Особенно вечером.

– И откуда у них деньги? – перебила министр.

– Ну как тебе сказать…

– Словами скажи, Гаридай, словами! – Она приподнялась, опершись кулаками о стол.

– Ты не нервничай только. В общем, имена акционеров тебе ничего не скажут. Обычные люди. Один из них, скажем, охранник.

– Охранник?

– Бывший. Бывший охранник председателя совета директоров Высшего министерства Развития. – Он потупил взгляд и поджал губы. – Как-то так.

Иллойа рухнула в кресло. Она не моргая смотрела прямо перед собой. Туда, где в вольере спал ее карманный львенок. Снова. Ее всегда поражало, как можно столько времени спать. Малыш подрагивал задними лапами. Наверное, сейчас он выслеживал добычу в саванне, крался сквозь высокую желтоватую траву к беззаботно пасущимся антилопам.

– Высшее… Они меня сливают, – тихо пробормотала Иллойа. Трясущейся рукой она достала таблетки из ящика стола. – Меня сливают, Гаридай.

– Извини, – только и проговорил он. В этот раз красноречие покинуло Гаридая Марта.

– Но как же так? – она продолжала разговаривать сама с собой. – Я ведь символ министерства. Я – символ Полиса. Я и есть Полис!

Она со всей силы ударила кулаком по столу. Львенок в вольере вздрогнул и проснулся. Он в недоумении поглядел по сторонам, зевнул, потянулся, разминая затекшие лапы, и, учуяв запах корма, медленно побрел к миске.

– Нет, Гаридай, нет. – Иллойа затрясла головой. Было что-то в ее взгляде, от чего продюсеру стало не по себе. – Ничего еще не кончено. Они хотят войны? Окей. Они получат войну.

– Звезда моя, опомнись! Ты знаешь, Гаридай Март кто угодно, но не трус. Но это же Высшее! Совет директоров не одобрит.

– Нет, друг мой, о нет, я еще не совсем спятила. Мы пойдем войной не против них. Мы докажем, что я не размякла. Что министр Иллойа все еще держит удар. – Она уставилась на продюсера, зрачки ее были расширены. – Ты со мной?

– Ты обидела меня второй раз за сегодня.

Он грустно улыбнулся, Иллойа улыбнулась в ответ. Она повертела в руках коробку с таблетками и бросила их обратно в ящик. Львенок подбежал к краю клетки, заинтересовавшись шумом. Иллойа посмотрела на питомца взглядом строгого, но любящего родителя.