– Во, Пинкертон на мою голову! Да брось ты заморачиваться! Сидела, курила, уронила сигарету, а сама дрыхнуть завалилась, вот очаг в ногах и оказался. Пьяная же была. Все понятно…

Аида все эти беспокойные дни была занята: надо было отмыть и привести в порядок квартиру, готовить поминки. Это и хорошо. Конечно, Серега и не собирался ей ничего рассказывать, но так хоть было время успокоиться и прийти в себя. Особых угрызений совести и вины он не чувствовал Просто было не по себе и какая-то каменная тяжесть давила на сердце, не отпускала. Утешало одно: теперь Аида, наверное, привезет назад старую Матрену. А, может быть, и сама переедет, не будет мотаться на два дома, и все будет, как прежде…

Пашку на похороны матери из зоны не отпустили. Похороны прошли спокойно. Не было ни слез, ни истерик, и валерьянка осталась невостребованной. Одна только баба Надя – мать Галины, словно спохватившись, заплакала, когда гроб опускали в могилу.

Новый год справляли с Аидиными родителями и сестрой Нино. Тогда же и объявили, что подали заявление в ЗАГС. Этому предшествовало какое-то совершенно глупое противостояние. Оказалось, что к этому времени Аида ждет ребенка, но оставлять его не хочет. Серега возмутился: как, убить его ребенка?! Выходит, зря он мечтал о сыне? Может быть, это единственное, что он оставит после себя на этой земле? Нет, так нельзя! Нельзя убивать в человеке мечту! Аида отнекивалась разницей в возрасте, Борисом, неустроенностью…

– Скажи честно, ты Пашку боишься? – вдруг догадался Сергей.

Аида только кивнула в ответ.

– Глупенькая, запомни раз и навсегда: я тебя никому не дам в обиду, а тем более своего сына. Никто и никогда не посмеет обидеть вас даже словом, поняла? И ничего не бойся, все будет нормально!

Новость о браке особо никого не обрадовала.

– А жить как будете? – хмуро спросил Арсен – отец Аиды.

– Как? Нормально жить будем. Я сварщиком на заводе работаю. Зарабатываю вроде бы неплохо…

– Нет, он спрашивает, где будете жить? – продублировала Роксана мужа, плохо говорившего по-русски.

Серега замялся:

– Пока еще не решили. Квартиру снимать, наверное, будем.

Большую свадьбу собирать не стали. Перед самой свадьбой Мать Аиды – Роксана, ошпарилась самогонкой. Стала разливать только что согнанную, еще дымящуюся из трехлитрового баллона по бутылкам, а баллон в ее руках ни с того, ни с сего лопнул. Обварила грудь, живот, руки – смотреть страшно, живое мясо! В больницу, конечно, обращаться не стала: начнут опрашивать что, да как, еще в милицию дело передадут. Лечилась дома сама, как могла. Так что, не до свадебной пышности всем было. Непривычно тихо, без танцев и песен отметили в доме родителей Аиды – бывшем бараке, разделенном на квартиры, это событие. Бабка от своего так и не отступилась: не пришла на свадьбу. «Ну, и ладно, обойдусь и без тебя», – злился на нее Сергей.

Цены за наем квартиры подпрыгнули до заоблачных высот. Пришлось Роксане идти на поклон к бабке Лиде – старухе, над которой они взяли опекунство за то, что та подписала свою квартирку на Аидину сестру Нино. Старуха была разобижена на все семейство. Обещали взять к себе, а вместо этого привезли какую-то чужую старуху. Еле уговорили старую Лидуху пустить к себе на постой Аиду с мужем. Целыми днями обиженная старуха ругала Аиду, на чем свет стоит. Все ей было не так, и не эдак. А уж когда своим полузрячим, но цепким глазом заметила, что Аида ждет ребенка, вообще из себя вышла:

– Вы что же, опекунство надо мной взяли, чтобы издеваться? Мне, старой, покой нужен, а твой выродок будет мне тут день и ночь орать? Ну, уж нет, погодите, устрою я вам! – грозила она, потрясая сухонькими кулачками. – Подожгу себя, как твоя свекровка, люди-то догадаются, что это вы меня довели. Не отмоетесь от позора…