Вот он, ее тайничок. Целый год она откладывала все, что выдавалось ей на мелкие расходы и не зря старалась. На дорогу хватит. А дальше она не загадывала. Альбом тоже надо прихватить, у нее ведь нет ни одной маминой фотографии. Рисунки, конечно, не бог весть что, но лучше, чем ничего. Альбом в рюкзак, деньги в карман. Все! Теперь бы выбраться.

“ Никого на лестнице, никого.” – приговаривала про себя Саша, преодолевая опасный отрезок пути. Черт, шнурок развязался, хлопает по ступенькам. Некогда, потом.

“ Фухх! Свобода!” – теперь за угол, за куст, перевязать шнурки покрепче, но только быстро, быстро!

– Сваливаешь? – раздалось за спиной. Саша подскочила как кот, застигнутый за кражей сосисок.

Перед ней стоял ее сосед Петька, противный мальчишка лет двенадцати. Вечно он болтался под ногами, размахивая своим дурацким самокатом и валяя дурака изо всех сил. Сашу он подбешивал.

– С чего ты взял? – злобно огрызнулась она.

– С рюкзаком. Лохматая. Бегом.

– Не дурак. Не говори никому, что меня видел. – и она занялась вторым ботинком.

– Пятьсот рублей.

– Что?

– Давай пятьсот рублей, и я тебя не видел.

– Я сейчас пинка тебе дам, а не пятьсот рублей! – пообещала Саша.

– А я Светке твоей скажу.

– Знаешь, что бывает с шантажистами?

– Что?

– Погугли. Или в книжке прочитай. Лучше в книжке.

Саша отряхнула коленки, подтянула лямки рюкзака и перепрыгнула оградку палисадника. Шантажист за ней.

– В какой книжке? У меня таких книжек нету! – крикнул он ей вслед. Саше вдруг стало жаль мальчишку.

– В библиотеку сходи, – бросила на ходу. – Вон в том доме, за угол завернешь. – и прибавила шагу.

– Эй! Ты насовсем что ли?

Саша, не оборачиваясь, показала кулак.

– Возвращайся, без тебя тухло будет!

Она обернулась на ходу, хотела ответить, но только махнула рукой и помчалась к метро, подгоняемая страхом, надеждой и попутным ветром.

С незапамятных времен стоит на краю Самородья высоченная чугунная ограда. За ней корявые деревья и чертополох выше головы. На ограде табличка: “Осторожно! Проход запрещен! Пропадают люди!” Местные жители называли это место Ведьмин карман. Обходили стороной.

Экскурсоводы рассказывали туристам такую историю…

…В стародавние времена жил в Самородье парень. Раз приходит к матери – жениться, говорит, хочу. Что ж, дело хорошее. Кого брать хочешь? Мялся, парень, мялся – признался. За оградой красавицу видел. Жизни, говорит, нет без нее.

Мать поперек порога легла. Переступишь, говорит, сынок, через мать ради чертовой куклы? Переступил. Только его и видели.

А через три года вышел из лесу, с другого краю города. Худой, оборваный и седой весь. Бормочет дикое, непонятное. То плакать примется, то хохочет до икоты. Так и доживал дураком бедолага.

Так что, господа туристы, не лезьте за ограду. Да и что там делать-то? Лес глухой да болота. И все равно лезут!

Лет тридцать назад пропал один полусумасшедший механик – все носился с какими-то паровыми двигателями. Смеялись над ним. А он взял и пропал. Местные в один голос сказали – за оградой.

И еще один был, совсем молодой парень, художник, на этюды приехал. И ведь предупреждали дурака! Нет, полез… И вот уж двадцать лет как бегает по Самородью, в волосах перо воронье. Стены пачкает, плачет и чушь городит.

Светловолосая женщина приблизилась к высокой чугунной ограде, оглядела пустынный проулок. Никого.

Она проскользнула сквозь ограду и шмыгнула в колючие дебри. Быстро и уверенно пробиралась она между корявыми стволами старых яблонь, сквозь душные заросли жасмина и одичавших роз.

– Куда лезешь? – послышался насмешливый голос позади нее.

Светловолосая замерла, обернулась.