Дальше воспоминания Леши расслаивались, как старый коврик у входной двери.

Он помнил, что откуда-то вернулся папа и сильно кричал на него и соседей. Приехала полиция, долго о чем-то беседовала с отцом, ходила по квартире. Папа скомандовал Леше не высовываться, поэтому Леша не высовывался – сидел на антресолях. Где и наткнулся на коробку с елочными игрушками, запрятанную вглубь. И пока полиция заглядывала в шкафы, что-то записывала, а папа с ними ругался, Леша перебирал их, вспоминая, как когда-то он с родителями выбирал их в Праге. Мама тогда уже несколько дней чувствовала себя хорошо, и они всей семьей пошли на базар. Множество маленьких деревянных домиков, украшенных огнями, уютно теснилось на площади. В центре стояла огромная елка, возле которой было множество подарков, а прекрасная девушка в белом пела песни вместе с другими детьми. Все были улыбчивыми на этом базаре, поздравляли друг друга с праздником и продавали удивительные вещи – вкусные крендели, посыпанные корицей, и деревянных солдатиков, расписные чашки с напитком, который мама разрешила пить только папе. От чашки пахло чем-то терпким и кислым, тогда Леша не знал, что это за запах, но уже тогда он ему не понравился. Но главное – они с мамой купили потрясающую гирлянду в виде свечей на проводе, украшенном листьями. Тогда мама в шутку намотала ее Леше на голову – получилось нечто вроде венка.

– Настоящий ангел! – улыбнулась продавщица.

Сейчас никому не нужная гирлянда смотрела на Лешу из полумрака пыльной коробки. Леша вынул ее, вытер мутные стекла на свечках и намотал на голову.

Вечером того же дня папа спешно покидал свои вещи и вещи Леши по сумкам, особо не разбирая, что берет. И утащил Лешу из их большой квартиры на Патриарших, чтобы больше никогда туда не возвращаться.

Дальше была новая череда исчезновений – сначала то небольшое количество вещей, что они взяли с собой, пропало. Леше удалось спасти только гирлянду и черного плюшевого пса с глазами-бусинами, которого папа когда-то привез из очередной командировки.

Потом исчезли нормальные квартиры. С каждым переездом они становились все теснее и грязнее. А когда исчезли и деньги, вместо квартир были теперь теплотрассы, подвалы и вокзал.

Лишь однажды им с папой повезло по-настоящему – нашелся добрый старик, что приютил их. У Леши снова были хорошая одежда, еда, горячая вода и собственное теплое место для сна. У старика даже была собственная библиотека – он рассказывал Леше про разных писателей, Леша стал зачитываться книгами. Вместе со стариком он научился искать хорошие вещи в баках, выменивать их у дворников на что-нибудь еще более интересное. Старик даже помог папе найти подработку. Но долго папа не продержался – снова запил. И добрый старик тоже исчез.

В этой бесконечной череде изменений Лешу радовало лишь одно исчезновение. Брат тоже пропал. Как-то раз Леша вдруг понял, что не видел его с момента, как они уехали из старой квартиры. Первое время Леша боялся, что это ненадолго, что Брат скоро его найдет, как всегда находил в квартире. Но время шло, а он не появлялся.

Появилось другое. Сразу, как им пришлось уйти от доброго старика из-за папы. И забиться в очередной вонючий угол.

Когда Леша впервые понял, что видит перед собой то, что он только что выдумал, он испугался. Они с папой только что перебрались на чердак пятиэтажки, куда папа незаметно проник, на удивление ловко справившись с новеньким замком. Папа был зол: он очень некрасиво поругался с добрым стариком. С ходу папа выпил все прихваченные с собой запасы алкоголя – полбутылки какой-то мутной жижи, две банки пива, а потом завалился спать между фанерных стенок, отгораживавших на чердаке угол, где хранился песок для тушения пожара. Леша отсел подальше, чтобы не слышать папиного храпа и полубредового бормотания. Зажег свечи, которые нашел тут же, среди забытого на чердаке барахла. Электричества в их новом убежище не было. Леша закрыл дверь в «комнату» папы. Поправил на голове гирлянду, которую снимал, только чтобы помыть голову или расчесаться. Ему казалось, что если он снимет ее насовсем, то навсегда закроет дверь в свое, как теперь казалось, абсолютно счастливое прошлое. А этого совсем не хотелось, ведь терпеть неприглядное настоящее тогда не будет никаких сил. Леша положил на колени мягкую игрушку, уже изрядно замызгавшуюся, и уткнулся в книгу – единственную, которую успел захватить из теплого освещенного убежища. «Повелитель мух» Голдинга. Пейзажи острова и окружавшего его моря, прописанные с такой любовной точностью, уносили Лешу далеко-далеко. Он представлял себе «берег, что был весь опушен пальмами. Они стояли, клонились, никли в лучах, а зеленое оперенье висело в стофутовой выси. Под ними росла жесткая трава, вспученная вывороченными корнями, валялись гнилые кокосы и то тут, то там пробивались новорожденные ростки. Сзади была тьма леса и светлый проем просеки».