Маленькая рука потянула его за рукав. Он повернулся и увидел: Эм смотрела на самую верхушку Дробилки. Лицо девочки, имевшее форму сердечка, озаряла нечастая улыбка. Потом Элайджа разобрал, что ее привлекло.

Это был гулон – редкий гость в глубине Чертогов. Тварь беззаботно прогуливалась по верху плотины. Вот остановилась, посмотрела на них, принюхалась и направилась дальше, высоко неся пышный хвост. Добытчики молча смотрели, как гулон добрался до конца дамбы и проворно сбежал по ступенькам. Он был крупный, со свинью, и темный, как мрак Чертогов. Острый усатый нос, мятые уши и золотистые глаза. Морда напоминала лисью, но в движениях сквозила кошачья грация. Усевшись, существо обернуло лапы хвостом и уставилось на людей.

Эм тут же выбежала вперед и присела перед гулоном на корточки, протягивая к нему грязную ручонку. Гулон поднялся и неторопливо отступил на два шага, потом выгнул шею и зашипел, показывая крепкие желтоватые зубы. Элайджа хотел предупредить сестренку, чтобы не подходила ближе, – здесь, внизу, недолго было от простой царапины умереть, – но тут седовласый новичок шагнул вперед, подхватил девочку и поставил наземь рядом с Элайджей. Эм вскинула голову, вроде бы собираясь расплакаться… но потом на лице у нее возникло всегдашнее выражение – усталое и отрешенное. Она вновь схватилась за руку брата. Добытчики проследовали дальше, обходя наблюдавшее за ними животное, и двинулись вверх по ступенькам.

Гулон вновь уселся в грязную лужу и принялся вылизывать лапы.

Маленький отряд удалился от Дробилки не менее чем на лигу, и только тогда грохот механизма ослаб, вновь дав возможность разговаривать. Дорога шла на подъем, и Малвенни, вскинув факел, скомандовал остановиться. Добытчики расслабились, радуясь передышке, и уже собрались присесть, когда Эмли вдруг подошла к самому краю карниза и уставилась в поток. Потом обернулась к брату и потянула его за рукав, указывая на другой берег.

Бартелл поднял факел повыше и, прищурившись, вгляделся сквозь витавшую в воздухе муть. Там, куда он смотрел, маячило бледное пятно. Он опустил факел, моргнул и поводил глазами туда-сюда, надеясь получше сфокусировать взгляд.

– Там тело, – не без некоторого облегчения пробормотал согбенный старик. – Да, там тело! – Он кивнул и обвел взглядом остальных, ожидая подтверждения.

Бартелл снова сощурился, с трудом распознавая вдали то, что с такой легкостью выделили и острые глаза девочки, и взгляд старика. На том берегу к потоку присоединялся другой ручей, поменьше, вырывавшийся из непроглядно-темного тоннеля. Там, где они сливались, виднелась разломанная надвое решетка, и половина вывалилась наружу. Там и застряло тело. Никаких подробностей Бартелл так и не разглядел. Что-то торчало, скрываясь в речных струях и снова всплывая, – рука или нога…

– Это хорошо, – сказал Малвенни. – Похоже, не с пустыми руками уйдем. – Оглядел свой отряд и добавил: – Новенький, ты со мной! – И дернул головой, указывая направление. – Остальным сидеть здесь! – И двинулся вперед, не оглядываясь.

Бартелл шагнул было за ним, но потом, сообразив, что лишь у них двоих есть факелы, вернулся и сунул свой в протянутую руку Энни-Мэй. К тому времени Малвенни был уже далеко – световая точка, подпрыгивающая во тьме. Бартелл догнал его. Шли довольно долго. Новенький уже стал задумываться, а точно ли вожак знал, что творил. Несомненно, найденный в Чертогах мертвец мог представлять известную ценность. Если уж за медный пент, бывало, насмерть дрались – стоило пойти на риск, и немалый, ради возможности отыскать золотой зуб, а если повезет, то и не один!