– Так это, значит, твоя собака? – спросил Отаэйе немного погодя.

– Не совсем, – ответил Мишка. – Ну то есть совсем не моя. Его хозяин – мой учитель. Я увидел Верного на улице одного, хотел поймать, отвести домой, а он убежал. Я – за ним, ну и вот…

– Ясно. А в реке ты тоже его ловил? – хохотнул ковбой.

– Почему в реке? – удивился Мишка.

– Токалу назвал тебя Вакпа Ку, это можно перевести как «Подаренный Рекой». Индейцы просто так имён не дают, впору представить, что они тебя из реки выудили.

«Вот это да! – восхитился Мишка. – Мне, оказывается, дали настоящее индейское имя!» Вслух он объяснил, как получилось с рекой, а потом спросил:

– «Отаэйе» тоже можно перевести?

– А! – махнул рукой ковбой. – Насмехаются. Можно перевести, конечно. Приблизительно так: «Тот, Кто Много Говорит». Болтун по-нашему. Ну да я не обижаюсь, – он полуобернулся и протянул Мишке руку: – Меня вообще-то Гарри зовут. Гарри Гордон.

Мишка пожал руку и осведомился:

– Мне вас как называть – мистер Гордон?

– Зови Гарри. Чего там, мы люди простые.

Индейцы просто так имён не дают. Всю дорогу Гарри что-то говорил: рассказывал про свою работу на ранчо мистера Блэксмита, как перегоняют по прериям стада коров, как объезжают диких мустангов. Потом спешился, посадил Мишку в седло и долго, подробно объяснял тонкости управления лошадью. Попутно упоминал индейцев и растолковывал, как они добиваются от мустангов всего того же, но без уздечки.

Верховая езда показалась не такой уж сложной задачей. Конь послушно поворачивал, когда Мишка тянул повод, останавливался и снова шагал вперёд. А вот на рыси оказалось неудобно: Гарри не стал подтягивать стремена, и Мишка до них не доставал. На короткой пробежке рысью его здорово протрясло, он даже чуть было не свалился, но всё-таки сумел удержаться в седле, чем заслужил похвалу ковбоя.

Рассудив, что если Гарри рассказывает, как управляют лошадью индейцы, значит, сам тоже так умеет, Мишка спросил, нельзя ли ему попробовать проехать без седла и узды.

– Можно было бы, но не на этой лошади, – ответил ковбой. – Этот мальчик не понимает иного управления, кроме как с трензелем в зубах.

Тут же Мишке было разъяснено, что трензелем называется передняя железная часть уздечки с кольцами, к которым пристёгивается повод, и грызлом, лежащим у лошади во рту и никакого отношения к зубам, строго говоря, не имеющим. Грызло их не касается вовсе, а когда всадник тянет за повод, железная скоба давит на губы лошади, и та понимает, что надо повернуть или остановиться.

– Это же, наверное, больно? – с жалостью спросил Мишка.

– Бывает, – согласился Гарри. – Но опытные наездники зазря губы своим коням не рвут. Если лошадь хорошо обучена, ей и лёгкого касания достаточно.

– У индейцев всё-таки лучше, – вполголоса проговорил Мишка. Ковбой улыбнулся и спорить не стал.

Когда урок верховой езды закончился и Гарри снова сел на коня, Мишка поинтересовался, как он познакомился с Токалу Ска. Ответного рассказа хватило до самого ранчо. Оказалось, что молодой вождь и ковбой Гарри знакомы с детства.

– Тогда в здешних краях белых меньше было. Ни тебе фортов, ни солдат – приволье. Только такие отчаянные, как мой отец, и жили. Ну и я, по всему видать, в него характером удался…

Мальчишка Гарри Гордон любил надолго убегать из дома. Он скакал по прерии на лошади наперегонки с собственной тенью, бил мелкую дичь, купался, удил рыбу и упражнялся в метании лассо. Поначалу его кидались искать, потом привыкли. Он тоже привык и с каждым разом уходил всё дальше и дальше, пока однажды не забрёл на границу индейских земель. Там-то юный исследователь прерий и повстречался с таким же искателем приключений, вернее – был фактически взят в плен. В короткой ожесточённой драке Токалу Ска вышел победителем только за счёт возраста: он был старше Гарри, как выяснилось позднее, на три года. Оказавшись прижатым к земле, Гарри всеми возможными способами изобразил, что признаёт своё поражение и вообще имеет исключительно мирные намерения. Тогда у местных индейцев ещё не было повода опасаться всех белых без разбора, и Токалу Ска отпустил нарушителя границы (Гарри так и сказал – «нарушителя границы», что Мишку несколько позабавило: будто в кино про пограничников).