– Так она же мама твоей мамы…

– Нет! – быстро разуверил Хаим своего друга – И даже не мама моего отца! Она мама папы моего папы! И жива еще! – горечь в своем голосе Халуму не удалось скрыть – Кажись и меня переживет

Внезапно глянув на окна своего дома, Хаим заметил тень и замолчал, кивнув головой еще Ашуху.

– А мама твоя где? – поняв намек друга, что их может подслушивать та самая бессмертная бабушка Хаима, Ашух перешел на шепот.

Хаим лишь пожал плечами.

– В последний год она работает допоздна. Говорит, что на фабрике заказов на платья стало намного больше. Зажиточные аломийки стали еще зажиточней и просят более пышных платьев, с жемчугами и драгоценными камнями. Уходит рано утром и приходит поздно ночью. Хотя жить мы не стали лучше. Мне кажется она бесплатно работает, лишь бы бабушку не видеть.

– Лами? – услышали они из-за угла внезапно голос. Хаим вновь подскочил от неожиданности. За прозвучавшим голосом мгновенно появилась хрупкая, немного сутулая фигура.

– Мама, это ты? – с облегченным вздохом ответил Ашух вопросом на вопрос

– А, мальчики – разочаровано сказала Зехер, появившись из-за угла. Узкая улица освещалась лишь тусклыми проблесками из окон домов. Но даже при скудном освещении было сложно не заметить, как внезапно осунулось лицо Зехер, и как еще с утра будучи прямой и статной женщиной, она превратилась чуть ли не в уставшую сутулящуюся пожилую женщину.

Держась обеими руками за поясницу, она все еще оглядывалась по сторонам, стоя на перекрестке.

– Нигде не могу найти Лами. – по ее дрожащему голосу было понятно, что она уже готова разрыдаться от бессилия.

– А что говорят хранители порядка? – смущенно спросил Хаим

– Хранители? Они обыскали весь город. Говорят, либо она сидит у кого-то в гостях и забыла, что ей пора домой возвращаться, либо она ушла в пустыню. Посоветовали просить ближайший выезжающий из Аломны караван, чтоб они «глядели по сторонам». Вдруг они ее увидят… – Зехер запнулась. – Не может быть, чтобы она ушла в пустыню. – качая головой, сама себя убеждала Зехер – Ведь она знает, насколько это опасно!

– Мам, пойдем. Ты сделала, все что смогла. Уверен, лучше, чем хранители порядка, тебе не сыскать ее. И пустыню она боялась. Она туда не пойдет… – Ашух взял маму за руку и потащил ее домой.

Хаим не сразу направился к своим дверям. Он стоял и молча наблюдал вслед уходящему другу. И из ниоткуда у него в голове возник вопрос: «А если бы пропала бабуля Ула? Стал бы я волноваться?» – задался вопросом Хаим. Ответить честно он сам себе не смог. «Вот если бы пропала ее одноглазая мышь, я бы ликовал в открытую!». Но шорох, который донесся из-за темного угла, быстро свернул все его размышления и снял все вопросы. Неизвестность его пугала больше, чем бабуля.

Он сразу направился в свою комнату. Дверь в нее была сама крайней, слева. Зайдя в свою скудно обставленную комнату (тахта да стул), он нервно озирался вокруг и не мог понять, что же его так пугает. Тишина – через немного пришел он к выводу. Комната бабушки располагалась по соседству, откуда всегда доносились странное шипение и кряхтение. А сейчас ничего. И даже ее летучая мышь не издавала ни звука. Уснуть ему удалось лишь к 4 часам утра. А во сне он отчетливо видел зеленый туман, который становился все гуще и из которого доносилось: «Мне нужен он!».

Хаим вскочил в холодном поту. На улице было светло, а яркое солнце и настенные солнечные часы говорили о том, что он может сейчас опоздать в Султанат знаний. Быстро умывшись, в медном тазу, поливая себе из глиняного кувшина, Хаим заглянул на кухню. В доме царила все та же пугающая тишина. Мамы не было дома. Он ее не видел уже вторые сутки (такое иногда случалось, ведь Залума работала почти круглые сутки). Чёрствые лепешки с холодным молоком поджидали его на грубом деревянном столе.