Лаврова, как парализованная, стояла не шелохнувшись, хлопала ресницами и чувствовала, как немеют руки от ужаса. Однако, когда синий здоровяк в белом халате с мечом мимо неё рванулся к Маркову, незаметно подставила подножку, остальное доделали шланги. Запнувшись, меченосец скользнул своим оружием по столу и, окончательно запутавшись в двигающихся шлангах, свалился к ногам Маркова. Тот мгновенно коленом прижал врача к кафельному полу и болевым приёмом начал выжимать меч. Занятый своим делом, он не заметил, как над ним нависла голая глыба – лже-Бикен. Громадным кулаком ожившая экс-врач сокрушила сознание и голову полковника и, легко взяв за шиворот и поясной ремень, бросила в сторону выбирающегося из-под уборщицы генерала. Оба они исчезли в открытой двери кладовки, набитой вёдрами и швабрами.

С Михайловым разобрались ещё быстрее. Он всё-таки справился с лже- Бикен и бросил её приёмом через плечо, и когда она, пролетая мимо его лица, своими мёртвыми женскими прелестями и стокилограммовым весом ломала демонстрационный стол, он получил плашмя мечом по голове и, теряя сознание, заметил, как хромающая лже-Бикен и два её спутника скрылись в дверном проёме. Наступила тишина.

Наконец возня в кладовке привела Зою Семёновну в себя. Она бросилась к истекающему кровью Михайлову. Вторая врач-анатом наконец выбралась из-под шлангов и начала помогать лежащей подруге. Из кладовки появился генерал Зотов, он вытаскивал потерявшего сознание Маркова.

Минуты через три послышались торопливые шаги и все насторожились, но в комнату вошли Мухаметшин, Зырянов и Донцов. Два сержанта, охранники Зырянова, закинув свои короткоствольные АК за спину, стали помогать генералу извлекать Маркова из кладовки. Всё происходило почему-то молча. Андрей понял, что лишний, и пошёл на воздух позвать Зурьянца. Тот приводил в чувство водителя генерала нашатырём. В капоте «Волги» была вмятина и торчал обломок меча, такого же, как в госпитале.

Зырянов кое-как открыл капот. Удар был чудовищен по силе, клинок разрубил сам капот, сокрушил патрубок коллектора выхлопной трубы и, развалив трамблёр, застрял в рубашке блока цилиндров. Наконец водитель дёрнул ногой. Андрей бросился к нему.

– Ну, друг, вспоминай, кто тебя так?

– Врачи.

– Местные? Откуда они подошли?

– Из «скорой», вот здесь стояла «скорая».

– Какая? Цвет, цвет вспомни.

– Серая, уазик.

– Точно? Они из неё вышли?

– Да, два врача с железками, я думал, строительные метры, думал, так надо на вскрытии. Водитель в машине остался. Не выходил, потом – хлоп и дальше ничего не помню.

Андрей подбежал к своему уазику и вызвал дежурного.

– Акация один, это акация три.

– Слушаю вас, третий.

– Капитан Зырянов. Срочно объявить план-перехват, задерживать «скорые» серого цвета, марки УАЗ, в машине четверо: два врача, водитель, – немного подумав, добавил: – И крупная голая женщина.

– Не понял вас. Смеёшься, Зырянов?

– Повторяю, крупная голая женщина. Вооружены холодным оружием типа, – подумал, «мечи» – слишком фантастично и сказал: – Типа кавалерийские сабли. Приём.

– Акация три, вас понял. Перехват уазика – «скорой» серого цвета, вооружены.

– Приметы?

– Вас понял…

Когда вся троица через пять минут показалась на крыльце, Пётр Алексеевич завёл мотор. Ему казалось, что они всё делают чересчур медленно, когда они наконец втащили в салон лже-Бикен, он рванул с места так, что дверь захлопнулась сама собой.

– Аккуратней, старик, – возмутился экс-врач, с ускорением впечатываясь в заднее сиденье салона.

– Возьмите под сиденьем полог и накройте Магистра, также прошу не высовываться из-за штор, – с усилием произнёс старший ветеринар, закладывая вираж из переулка на улицу Рижскую.