Чем объясняется такой фанатизм к человеку, который жил сотни лет назад и с которым водитель даже не был знаком, Алексей не понимал. Федор Андреевич тоже предпочел не отвечать на изречения водителя: Алексей решил, что отец с ним солидарен. Дальше ехали молча.

Объехав площадь, Rolls-Royce свернул в чуть менее узкую улицу, пестрившую чередующимися голубыми, розовыми, желтыми и зелеными домиками, узкими и очень высокими. Здесь водитель добавил скорости, но это не помешало пассажирам, чей взгляд теперь уже ясно смотрел на город, разглядеть удивительную чистоту и новизну этих зданий, а также то, что улица казалась бесконечной, уходящей за горизонт. Скоро машина снова свернула, и город сменился как по волшебству. На следующей улочке стояли исключительно коттеджи. Все они были в одном стиле, дополняя друг друга и создавая образ города мечты, чистого, тихого и богатого. Людей на этой улице почти не было.

Автомобиль проехал несколько домов и остановился возле коттеджа из белого камня с ухоженной живой изгородью на переднем дворе. Дом был не самый большой, но уютный. Внутри он оказался просторней, чем кажется с виду. Белый вестибюль с панорамными окнами и колоннами украшала янтарная мозаика, полностью скрывающая одну из стен. Минимальное количество мебели, белая мраморная плитка на полу и такие же белые панельные стены зрительно делали дом еще больше.

Роскошь и величина нового жилища, казалось, вообще не волновала Алексея. Он так и остановился в проходе, мельком оглядывая вестибюль.

– Ну, вот он – наш новый дом, – сказал Федор Андреевич бесцветным тоном. – Здесь, кажется, все для жизни есть… То есть я надеюсь, что ты, Алексей, проведешь этот год с пользой. В городе есть всевозможные курсы, репетитора можно нанять… Эх…

Каждый раз, поднимая эту тему, Федор Андреевич замечал, что сын на диалог не настроен, и все больше казалось, что учеба его не интересует. Но даже если подозрения верны, не может же он оставаться без высшего образования! Как может человек с фамилией Иноземцев всю жизнь ходить с клеймом необразованного человека? Подобные мысли постоянно тревожили Федора Андреевича. Ослепленный любовью к единственному сыну, он злился на университетскую комиссию, не разглядевшую такого способного юношу, как Алексей, и – в чем боялся признаться самому себе – на сына, который в школе отличался острым умом и широким кругозором.

– Ладно, сынок, иди. Комнату себе выбирай. На втором этаже три спальни. Выбирай себе, какая понравится.

Алексей обрадовался, что неприятный диалог закончен, хоть виду не показал, и спешно поднялся по лестнице наверх. Не задумываясь над тем, как будет выглядеть его комната, открыл ближайшую к лестнице дверь и зашел внутрь.

Комната была меблирована, но при этом казалась пустой. Обои были светлые, золотистого оттенка паркет сиял чистотой; одну из стен полностью занимало панорамное окно с тонкой рамой, в середине другой стены стояла широкая кровать, застланная белоснежным бельем, с банкеткой у подножья, в углу стоял письменный стол, рядом с ним узкие белые книжные полки, а между дверью и кроватью встроенный шкаф-купе с изображением прелестного домика на холме. Может, неприятное чувство пустоты возникало из-за малого количества мебели и светлой цветовой гаммы помещения, а может, из-за того, что в этой комнате никто никогда не жил, она не хранила в себе никаких историй, словно чистый лист в альбоме, который никто никогда не открывал.

Алексей осмотрелся пустым взглядом, не проявляя никакого интереса к данному помещению, но твердо решил остаться здесь. Когда в скором времени в комнату занесли коробки с вещами, он неохотно стал разбирать их, то и дело останавливаясь на какой-то вещице, разглядывая ее так, словно не видел никогда. Вскоре какая-то часть одежды была размещена в шкафу, часть книг оказалась на полках, а стопка учебников по экономике предусмотрительно была выставлена на письменном столе, как главный на данный период жизни предмет. Разбирая коробку с вещами постоянного пользования, из которой он извлек учебники, Алексей заметил в ней махровы сверток. С того момента, как лезвие канцелярского ножа прорезало скотч на этой коробке, юноша жаждал найти именно этот сверток. Он развернул его и словно бы застыл на несколько минут, разглядывая старую семейную фотографию в позолоченной рамке. На фотографии маленькая ныне семья была несколько больше. Справа от пятилетнего улыбчивого мальчика с красивыми темными волосами стоял, изящно расправив плечи, неузнаваемый Федор Андреевич в строгом костюме, а слева женщина приятной наружности, как будто бы сердце семьи, приобняла за плечи сына. Раньше Алексей мог часами любоваться на этот след прежней жизни, но теперь ему было достаточно нескольких минут. Фотография была настолько важна, что заняла почетное место на полке над письменным столом. Короткое путешествие в прошлое приободрило юношу и пробудило интерес к настоящему. Алексей снова оглядел комнату, но с большим интересом, чем в предыдущий раз. Теперь, когда светлое помещение наполнилось некоторыми вещами и коробками, закрытыми, стоящими стопкой у двери, и открытыми, разбросанными повсюду, оно стало казаться более живым. Теплый свет солнца озарял всю комнату через панорамное окно, домик на дверце шкафа излучал какой-то невиданный уют, похожий на мечту, недостижимый, но дающий надежду на идеальную жизнь.