Впрочем, вид снаружи стоил усилий.

Теперь я отчетливее разглядел теснящуюся у причала стайку кораблей – то, что два дня назад показывала мне Амелия. Каждый из этих серебристых осколков на самом деле был величиной почти с «Айдлвилд», но на таком расстоянии казался миниатюрным и сливался с массой себе подобных. То и дело весь рой озарялся фиолетовым сиянием – один из звездолетов включал двигатели малой тяги, отделялся от остальных и лениво описывал дугу. Этот маневр мог быть данью этикету, сменой позиции или просто попыткой избежать столкновения. Зрелище завораживало своей красотой. Как можно не восхищаться этим творением рук человеческих – хрупкими песчинками, которые готовы потеряться в бескрайнем пространстве, но все равно бросают вызов расстоянию и времени? И не важно, будет ли то парусник, борющийся со штормовыми волнами, или звездолет с алмазным корпусом, который наперегонки со светом мчится от звезды к звезде.

Между скоплением кораблей и «Айдлвилдом» я заметил пару более ярких мазков. Это могли быть транзитные шаттлы, а возможно, подходили новые звездолеты.

Вблизи сужающийся конец «веретена» «Айдлвилда» казался ажурным. Причалы, ремонтные доки, карантинные и медицинские зоны образовывали сложнейший трехмерный лабиринт. Кругом болталась примерно дюжина разнокалиберных кораблей, и еще несколько стояли «на привязи» у хосписа. Большей частью это были маленькие служебные суда на реактивной тяге – чаще всего нищенствующие использовали их для внешних ремонтных работ. Среди них выделялись две посудины покрупнее, но и они казались карликами в сравнении с любым субсветовиком на главном причале.

Первый был обтекаемой формы и напоминал акулу, – скорее всего, он предназначался для спуска в атмосферу. На гладком корпусе, черном, словно всасывающем свет, ярко серебрилась эмблема – гарпия и нереида. Я сразу узнал шаттл, доставивший меня с вершины моста Нуэва-Вальпараисо на «Орвието» после нашего спасения. Шаттл был прикреплен к «Айдлвилду» прозрачной «пуповиной», внутри которой я увидел медленно движущийся поток «спящих». Они все еще были «холодными», то есть находились в криогенных капсулах. По всей длине пуповины проходила судорога компрессионной волны. В этом было что-то непристойное – шаттл словно откладывал яйца…

– Все еще разгружают? – спросил я.

– Нужно очистить еще несколько отсеков трюма со «спящими», и корабль освободится, – пояснил нищенствующий.

– Держу пари, вид этой «слякоти» у вас энтузиазма не вызывает.

– Мы не ропщем, – отозвался второй весьма унылым тоном. – На все воля Божья.

Корабль, к которому направлялся наш лифт, сильно отличался от шаттла. Я бы сказал, что это просто груда хлама, которой каким-то образом придали устойчивую форму и пустили дрейфовать. Похоже, она не разлетелась по всей планетной системе только потому, что висела неподвижно.

– Я лечу на этой развалине?!

– «Стрельников» – хороший корабль, – возразил нищенствующий. – Не волнуйтесь, он куда надежнее, чем кажется.

– Или куда ненадежнее? – вмешался его спутник. – Я все время путаю, брат.

– Я тоже. Может быть, проверим?

Он полез в складки своей хламиды. Не знаю, чего я ожидал, но только не появления на свет деревянной дубинки. Она была явно сделана из черенка садового инструмента и имела на узком конце кожаную петлю, а на другом, широком – несколько любопытных царапин и пятен. Второй нищенствующий вцепился в меня сзади, а его коллега принялся методично отрабатывать удары на моей физиономии. Я почти не мог сопротивляться: эти парни чувствовали себя в невесомости как рыба в воде, да и силы им было не занимать. Похоже, обошлось без переломов, но после этой «процедуры» я еле видел одним глазом, во рту плескалась кровь с кусочками зубной эмали.