Впрочем, на ворота я уже много раз любовался, так что сейчас меня больше интересовало выражение лица Аркабалены. А было это выражение уже совсем другим, чем в начале нашего знакомства. Девушка восторженно пялилась на древнее сооружение, глаза ее сияли, полные губы растянулись в мечтательной улыбке. Приезжая что ли? Она перевела взгляд на меня, не меняя этого выражения – восхищенного и сияющего. Огромные голубые глаза с разноцветными бликами заворожили меня, мысли успокоились, и я улыбнулся ей в ответ. У меня тоже голубые глаза. Интересно, радужноволосая в линзах, или вот это все сияние и свет – настоящее?

Аркабалена спросила:

– Ну и как тебя зовут?

Вопрос прозвучал естественно, словно не было той долгой паузы и предыдущих непонятных и колких фраз. Голос ее стал приятным, мягким. И я поддался этому настроению. Ответил:

– Майдар.

Она кивнула, сказала, как положено:

– Приятно познакомиться, Майдар.

Все это напоминало какие-то книжки по пикапу. «Раскачка эмоций» – так, кажется, назывался этот финт. То холодная, непонятная, то милая и теплая. Соблазняет меня, получается? Я мысленно усмехнулся. Что ж, я, может быть, даже не против.

Аркабалена тем временем стала расшнуровывать свои грубые ботинки на толстой подошве, сняла их, потом носки, и встала босиком на тротуарную плитку. Я мысленно сделал жест «рука-лицо». Опять она ведет себя странно. Ну да ладно. Посмотрим, что будет дальше. Я решил уточнить:

– Аркабалена – это твое настоящее имя? Или никнейм?

– Это мое новое имя. Я сама придумала. Красиво, правда?

Я чуть не заржал в голос, так серьезно и надменно она произнесла этот пассаж. Да она реально поехавшая. «Детский садик Малышок, через жопу тормозок» – вспомнилась детская присказка.

Тем временем девушка аккуратно поставила ботинки на землю, вложила в них носки, потом выпрямилась, раскинула руки и закрыла глаза. Постояв так пару секунд, двинулась в арку ворот. Она шла медленно, но уверенно, гордо подняв подбородок. Я пошел следом за ней чуть поодаль.

Мы проследовали под воротами, подошли к ступеням. Я испугался что она свалится, дернулся чтобы придержать, но нет. Остановилась у самого края лестницы лишь на пару секунд, потом уверенно спускалась вниз вплоть до последней ступеньки.

Когда волосы девушки взметнулись разноцветным вихрем, и послышался отчетливый: «Ой!», я понял, что она все-таки не подглядывала.

«Вот же дурная голова», – бормотал я сердито, помогая подняться Аркабалене.

Девушка шипела, сидя на земле, сжимая руками голую кровоточащую ступню. Я попросил:

– Покажи рану.

Аркабалена пожала плечами и вытянула ногу. В этот момент меня настигло осознание, что толку от моего осмотра не будет, ведь рюкзак остался в лаборатории. А значит там остались и вода, и пластыри, которые у меня всегда с собой. Видимо, все-таки, не всегда.

Я держал в своей руке маленькую изящную ножку Аркабалены, разглядывал глубокую рваную рану. Вот же дура! Ну куда босиком, здесь же народ бухает, мусорит, опасно же! Я предложил:

– Давай я сбегаю до аптеки, промоем «Хлоргексидином»?

Аркабалена отрицательно помотала головой, забрала у меня ногу и пошла к лестнице, ведущей вниз, к реке. Открыла дверцу в ограде. Там она присела на край и засунула обе ноги в воду. Я поморщился. Очень логично – зачем ей нужен какой-то там «Хлоргексидин», если есть грязная речка? И почему бы не занести новую инфекцию в рану вместо того, чтобы убить старую?

Я снова начинал злиться на нее. Сумасшедшая босая девчонка, промывающая порез в грязной воде – мечта микробиолога. Я не выдержал, спросил:

– Ты вообще нормальная?